Миры Филипа Фармера (том 17)

Когда Два Сокола нагнал перкунишанский дирижабль, противников разделяло едва полмили. Пилот начал набирать высоту. Мимо промелькнула черная надпись на сером боку: «Пилкас тиграс» — «Серый тигр», класс «мамонт-3». Выше надписи зияли черные амбразуры, изрыгающие огонь. Пулеметная очередь прошила правое крыло, мимо пролетела ракета и взорвалась в пятидесяти футах — взрывная волна качнула самолет, мимо пролетели осколки.

Два Сокола продолжал уводить самолет вверх. Вокруг продолжали рваться ракеты, но осколки, по счастью, пролетали мимо. Когда дирижабль остался в трех сотнях ярдов внизу, Два Сокола развернулся и вошел в пике. Черные пасти верхних амбразур плевались свинцом, еще две ракеты пролетели мимо и разорвались в небе. Когда до серой обшивки оставалось пятьсот футов, он нажал на курок.

Он стрелял и стрелял, пока серая туша не замаячила совсем близко, потом развернулся и снова пошел вверх. Взрывная волна нагнала его раньше звука. Самолет тряхнуло.

Два Сокола описал полный круг над гибнущим дирижаблем. Середина «Серого тигра» полыхала вовсю, и пламя быстро распространялось. Горящий корабль медленно опускался, а крохотные синие фигурки одна за другой падали вниз, предпочтя быструю смерть от удара о воду гибели в огне.

«Серый тигр» накренился носом вниз и через несколько секунд ударился о воду. Горящая обшивка лопнула и развалилась. Через четыре минуты после начала боя от «Серого тигра» не осталось ничего, кроме пары выгнутых шпангоутов, клочьев ткани да лужицы горящего бензина.

Два Сокола посадил самолет на том же бережку. Ильмика повисла у пилота на шее, едва тот вылез из кабины. Остальные хлопали его по спине и шумно выражали свою радость. Но Два Сокола не ощущал гордости, хотя только что победил в первой в истории этого мира битве между самолетом и дирижаблем. Перед глазами его еще стояли перкунишанские летчики, выпрыгивающие с борта «Серого тигра». Он сам слишком часто встречался со смертью, чтобы не посочувствовать им.

Блодландский крейсер «Гутхавок» приблизился и на высоте полусотни футов завис носом против ветра прямо над самолетом. Из отверстия в его брюхе спустили огромную сеть на стальном канате. Агенты расстелили ее на песке и закатили на середину самолет. Затем края сети были подняты и повешены на крюк на конце стального троса. Потом Два Сокола подал знак, что можно начинать подъем. Трос натянулся, и машина начала плавно подниматься. Давление сети могло повредить самолет, но это уже не заботило Двух Соколов: машину можно будет спокойно отремонтировать в Блодландии.

Самолет исчез в брюхе летающего кита. Через минуту трос спустился снова; на сей раз на его конце висела большая корзина, приспособленная для подъема пассажиров, Ильмика, Квазинд и Два Сокола залезли в нее. И в тот же миг корабль начал подниматься, поворачиваясь на север. Гигант взял курс на Тюрсланд.

Как только корзина прошла в отверстие, ее оттянули в сторону, на платформу, и Два Сокола и его спутники с чувством громадного облегчения вылезли. Один из офицеров провел их по узкому мостику сквозь чрево дирижабля — на блодландском «люфтшип» — на корму. Два Сокола зачарованно рассматривал деревянный остов корпуса с гигантскими шаровидными отсеками, наполненными водородом. Офицер пояснил, что газовые баллоны делаются из кожи — неудивительно, учитывая, что прорезиненной ткани в этом мире нет. Синтетического каучука еще не изобрели... а ведь Два Сокола мог бы помочь в этом химикам. Этот мир нуждался в нем куда больше, чем его родной. Проблема состояла в другом — сам пилот отдал бы десять таких миров за то, чтобы вернуться к себе домой. Но это было невозможно. Оставалось сражаться.

Через люк по лестнице они спустились в гондолу, где новых пассажиров ожидали херетога — капитан Ательстан и старшие офицеры. Двух Соколов многословно поздравляли с победой. Потом капитан и летчик прошли к самолету. Поначалу Два Сокола никак не мог взять в толк, почему Ательстан не разделяет его воодушевления. Но потом понял: капитан любил свое судно, любил этот огромный корабль, наполненный легким газом. А в хрупкой, маленькой машине, покоившейся в чреве корабля, как птенец в гнезде, он видел свою погибель. Когда этих машин станет много, они изгонят с небес дирижабли. Их эра скоро завершится, а с ней и карьера капитана. Ему придется или переходить на штабную работу, или учиться летать на незнакомой и опасной машине, — а для этого он был уже слишком стар.

И таких капитанов будет немало. Война несет изменения, и в ее пламени сгорит много людей, которые жили только ради нее и годились только на то, чтобы воевать. Вступление Раске и Двух Соколов в этот мир стало катализатором, который еще больше ускорил эти изменения.