Миры Филипа Фармера (том 17)

— Если — вернее, когда — Перкуниша узнает, что мы в Ирландии, она потребует нашей выдачи, — ответил Два Сокола. — Вы не хуже меня знаете, что они спят и видят, как бы заткнуть нам глотки. Они считают, что мы для них слишком опасны, хоть это и смешно.

— Почему это? — поинтересовался Раске. Два Сокола задел его гордость.

— Этот мир уже выжал из нас последние капли наших — скажем прямо — ограниченных знаний. Мы можем предоставить теперь разве что техническую помощь. Конечно, блодландцы засопротивлялись, когда я попытался ввести основы антисептики, но они придут и к этому. И пришли бы сами через пару лет, когда какой-нибудь местный Пастер поднимется над местными предрассудками. Все, что мы дали, появилось бы само в ближайшие лет десять. Мы лишь немного подстегнули прогресс.

Раске хохотнул:

— Да, Два Сокола, вы правы. Это, конечно, неприятно, но я могу признать очевидную правду. Только... ну, черт, у меня было что им предложить и я так уверенно шел к трону, что если бы все сложилось чуть иначе...

— Но не сложилось. Так что мы оба здесь. Обреченные бежать до самого края земли из-за того, чего у нас нет, — но попробуйте-ка убедить в этом туземцев!

Он поколебался и решил не говорить Раске о своих планах. Тот мог оказаться даже полезен, но, получи он хоть малейший шанс пройти к цели через труп Двух Соколов, рука его не дрогнет. Он уже доказал, что может хладнокровно убивать; возможно, он бросил женщину, которая ради него отказалась от своей страны и титула. И все же американцу трудно было скрыть что-то от Раске. Между обоими пилотами сохранялась некая кровная связь...

И Раске был очарователен. Он мог улыбаться, даже всаживая тебе нож под ребра. И самое удивительное, что эта улыбка действительно смягчала боль. Как анестезия.

«Надо было настучать на тебя капитану, — подумал Два Сокола, — чтобы ты отправился за борт».

— Я вас не выдам, — произнес он. — Но если узнаю, что вы взялись за старое, вам конец. И прощай. Видеть вас больше не хочу.

— Зачем вы оскорбляете меня, друг мой? — Раске, казалось, действительно обиделся.

Два Сокола пожал плечами и отошел. Он понимал, что скорее всего выпускает в мир бешеного волка, но он не мог порвать связь, наложенную общей родиной. Странно, но убить Раске для него было все равно что отрезать кусок собственного сердца.

Туман висел над морем до конца пути. Корабль вошел в мглистый порт, пришвартовался. Пассажиры сошли на берег, окутанный водяной пылью. Гильберт повел Ильмику, Двух Соколов и Квазинда в дом к одному из своих друзей.

А на следующий день пришли вести о чуме.

Все было как тридцать лет назад, когда Перкуниша готова была подчинить себе западный мир. Валяющиеся повсюду непогребенные трупы, ослабляющий голод и убийственная зима, антисанитария и миллионы расплодившихся крыс снова принесли Черную Смерть.

— Европа спасена от перкунишан; сохрани ее теперь Господь от судьбы куда худшей, — сказал Гильберт. Обычно красное его лицо побледнело, он больше не улыбался. — Мои родители, трое братьев и две сестры умерли в прошлую эпидемию. Тетя отвезла меня в Ирландию, чтобы уберечь, но зараза оказалась быстрее, и тетя тоже умерла. Боже, помоги человечеству! Ну, теперь нам предстоит такая бойня, какую в Перкунише видели только в кошмарах. Эта страна тоже вымрет. В ближайшие два года погибнет половина человечества.

— Если бы они послушались меня... — начал Два Сокола, но голос его пресекся. Он пожал плечами и спросил: — Мы тоже останемся здесь и умрем?

— Нет! — воскликнул Гильберт. — Один из моих кораблей — последний мой корабль — стоит в гавани. Он загружен провиантом для долгого пути. Сегодня вечером мы отплывем в Хивику! Будем надеяться, что доберемся до острова прежде, чем там узнают об эпидемии. Иначе нам просто не позволят высадиться на берег.

Два Сокола понял, о чем еще подумал Гильберт.

— Хотел бы надеяться, — сказал он, — но я не питаю особого доверия к рассказам суеверных шаманов.

— Почему бы и нет? — парировал Гильберт.

«Действительно, — подумал Два Сокола, — почему бы и нет?»

Проходили дни, и единственное, что видели пассажиры, — холодный, серый, по временам бурный Атлантический океан. Оптимизм Двух Соколов постепенно угасал.

Даже если в этой горе на побережье Хивики и впрямь существуют Врата, они наверняка закрыты. Колдуны говорили, что Врата открываются приблизительно раз в пятьдесят лет и всего на несколько минут. Последний раз это произошло тридцать лет назад. Другая проблема — как добраться к Вратам. Из всех мест, которые считались на острове табу, пещера была самым священным. Кроме верховных священников и царя, никто не имел права входить туда. Саму гору на полпути к вершине окружала высокая, тщательно охраняемая стена.