Миры Филипа Фармера (том 17)

— И усталость тоже. Но они еще и подавлены. И ропщут между собой. Они говорят, что, конечно, как Каменный Бог ты очень великий бог. Но мы находимся в самом теле Вурутаны. А по сравнению с Вурутаной ты ничтожен. И не можешь уберечь наши жизни. Экспедиция только начинается, а мы уже многих потеряли.

— Перед тем как пуститься в путь, я предупредил, что многие погибнут, — напомнил Улисс.

— Ты не говорил, что погибнут все.

— Но все и не погибли.

— Пока не погибли,— сказала Авина и, увидев, что Улисс нахмурился, добавила: — Это не мои слова, Повелитель! Это они так говорят! Да и то не все. Но достаточно, чтобы от пересудов в душу запал страх. А некоторые говорят о вуггрудах.

Она произнесла это слово как «угорто», выговаривая таким образом трудные для нее сочетания звуков.

— О вуггрудах? Ах да, Глих упоминал о них. Это такие великаны, которые лопают незнакомцев. Большие вонючие твари. Скажи, Авина, ты или кто-нибудь из твоего народа видел хоть одного вуггруда?

Авина устремила на него взгляд темно-синих глаз и облизнула черные губы, словно они внезапно пересохли.

— Нет, Повелитель. Никто из нас их не видел. Но мы много слышали о них. Наши матери рассказывали нам страшные сказки. Наши предки знали их, когда жили ближе к Вурутане. Глих их видел.

— Так это Глих языком треплет?

Улисс встал, потянулся, но тут же снова сел. Он едва не пересек пещеру, но вовремя вспомнил, что не бог должен являться к смертному, а смертный к богу.

— Глих, а ну вставай! — крикнул он.

Человечек поднялся на ноги и заковылял по залу.

— В чем дело, Повелитель? — спросил он, остановившись перед Улиссом.

— Ты зачем распускаешь слухи о вуггрудах? Стараешься лишить моих воинов присутствия духа?

Лицо Глиха оставалось бесстрастным.

— Я не помышлял ни о чем подобном, мой Повелитель. Я не распускал никаких слухов. Я только правдиво отвечал на вопросы, когда твои воины расспрашивали меня о вуггрудах.

— Они и вправду такие мерзкие, как говорится в сказках?

— Таких мерзких созданий попросту не бывает, — усмехнулся Глих. — Но приятного в них мало.

— Мы на их территории?

— Если ты внутри Вурутаны — значит, ты на их территории.

— Хотел бы я повстречать хоть нескольких вуггрудов и воткнуть в них свои стрелы. Тогда мы выбили бы страх из моих людей.

— Вуггруды — это такие создания, — заметил Глих, — что ты их так или иначе увидишь. Рано или поздно. Скорее всего слишком поздно.

— Теперь ты стараешься запугать меня!

Глих приподнял брови:

— Я, Повелитель? Чтобы я запугивал бога? Ну уж нет, только не я, Повелитель! — Он помолчал и добавил: — Это Вурутана, а не вуггруды, ввергает твоих воинов в такое глубокое уныние.

— Они храбры! — «Я скажу, — подумал он, — что с Вурутаной незачем связываться. Это просто дерево. Жутко большое дерево. Но это только безмозглое растение, которое ничего не может с ними сделать. А остальные, все эти храушмиддумы и вуггруды — просто травяная вошь в его листве».

С этим сообщением он подождет до утра. Сейчас все слишком устали и измучены. А после ночного сна и хорошего завтрака он скажет, что можно отдыхать здесь несколько дней. И еще выдаст пламенную речь.

Улисс прошелся вокруг; убедился, что хворосту достаточно и охрана выставлена. Потом вновь уселся размышлять над своей речью, и сон сморил его незаметно.

Поначалу он подумал, что его будят в караул и пришло его время заступать на вахту. Потом осознал, что перевернут лицом вниз и руки у него связаны за спиной.

Чей-то голос заговорил на незнакомом языке. Более глубокого баса Улиссу слышать не приходилось.

Он огляделся. В пещере полыхали факелы. Их держали гиганты. Существа семи, а то и восьми футов ростом. У них были очень короткие ноги, очень длинные туловища и длинные громадные руки. Они были голыми, и распределение волос на теле было сродни человеку, за исключением меха на животе и в паху. Кожа казалась белой, как у шведов, а волосы рыжеватыми и коричневыми. Их лица носили сходство с человеческими, но круглые влажные носы слишком выдавались вперед. Острые уши располагались на самой макушке. От них несло потом, грязью и дерьмом.

Вооружение великанов составляли громадные шишковатые дубинки, деревянные, с длинной рукояткой молоты и копья с закаленными на огне наконечниками.

Существо, которое наверняка и было вуггрудом, заговорило вновь. Зубы у него были редкими и острыми.

Раздался писк. Лишь через несколько секунд Улисс уразумел, что тоненький голосок принадлежит Глиху и что он говорит с вуггрудом на его языке.

Улисс испытывал такой гнев, что, казалось, вот-вот разорвет путы на запястьях. Но они выдержали.

— Ах ты, подлый вонючий предатель! — крикнул он. — Мне следовало тебя прикончить!

Глих обернулся.

— Да, мой Повелитель, — ухмыльнулся он, — следовало!

Он плюнул на Улисса и пнул его по ребрам. Но его ножонка пострадала от пинка куда больше, чем Улисс. Вуггруд прорычал что-то, и Глих на одной ножке упрыгал прочь.