Миры Филипа Фармера. Том 18. Одиссея Грина. Долгая тропа войны. Небесные киты Измаила

В течение пяти минут вспышки, перемежающиеся с ревом, свидетельствовали о том, что винги продолжают обстреливать друг друга. Потом стало темно. Не то пираты все — таки узнали друг друга, не то решили, что ночной бой — занятие не для них, и легли на расходящиеся галсы. Если правильным было второе предположение, то «Птице» теперь особо нечего было опасаться, поскольку винги нипочем не стали бы нападать на торговый корабль в одиночку.

Облака разошлись, и по степи разлился свет большой и малой лун. Пиратов было не видать. Не появились они и на рассвете. Правда, в полумиле от «Птицы» возник какой-то парус, но он не обеспокоил никого, кроме неопытного Грина, поскольку остальная команда знала этот парус, как свой собственный. Это был торговец из Дэма, соседнего города, принадлежащего герцогству Потзихили.

Грин обрадовался. Они могли бы путешествовать вместе — все — таки вдвоем безопаснее.

Но не тут-то было. После того как корабли обменялись приветствиями и выяснилось, что дэмский торговец тоже идет в Эсторию, Миран приказал поднять все паруса и оторваться от него.

— Он что, сумасшедший? — простонал Грин.

— Такой же сумасшедший, как зилмар, — откликнулся один из матросов. Зилмарами называли похожих на лисиц животных, обитающих в холмах. — Мы должны прийти в Эсторию первыми, чтобы получить самую лучшую цену за свой груз.

— Но это полный идиотизм, — огрызнулся Грин. — Тот корабль никак не может везти живую рыбу. Он нам не конкурент.

— Нет, но мы везем и другие товары на продажу. К тому же это у Мирана в крови. Если капитан видит, что какой-то торговый корабль его обгоняет, ему просто становится дурно.

Все, что оставалось Грину, — всплеснуть руками и в отчаянии закатить глаза. Потом он вернулся к своим обязанностям. Ему еще многое предстояло сделать, прежде чем он получит возможность поспать.

Дни и ночи проходили в тяжелом однообразном труде и в тревогах или экскурсиях, время от времени нарушавших однообразный ход событий. И в том, и в другом случае корабль, не снижая скорости, спускал гичку, и та неслась прочь под своими белыми парусами, носовым и кормовым. В нее набивались охотники и гонялись за хуберами, оленями или карликовыми свиньями, пока животные не изнемогали от усталости, после чего их подстреливали. Они всегда приносили много свежего мяса. Что же касается воды, стоявшие на палубе баки были полны, потому что каждый день днем и вечером не менее получаса шел дождь.

Грина поражала регулярность и точность этих ливней. Тучи собирались в полдень, от тридцати до шестидесяти минут шел дождь, после чего небо снова очищалось. Это было очень удобно, но совершенно необъяснимо.

Как-то раз Грину позволили попрактиковаться в стрельбе с марсовой площадки по движущимся мишеням — степным котам или огромным диким собакам. Собаки собирались в стаи по пять—двадцать животных и часто сопровождали «Птицу», рыча, завывая и иногда проносясь между колесами. Среди матросов ходили истории о том, что эти псы делали с людьми, упавшими за борт или потерпевшими крушение.

Грин поежился и принялся учиться стрелять. Хотя обычно он не одобрял, когда по животным стреляли ради развлечения, пальба по этим волкообразным хищникам не вызывала у него ни малейших угрызений совести. Еще с тех времен когда Грин был вынужден терпеть выходки Альзо, он возненавидел собак со страстью, неуместной для цивилизованного человека. Конечно же, тот факт, что каждая собака на планете терпеть не могла его инопланетный запах и норовила вцепиться в Алана, только усиливал его реакцию. Ноги землянина вечно были покусаны живущими на корабле псами.

Часто корабль шел через траву, которая была высотой человеку по колено. Потом это внезапно переходило в одну из огромных лужаек, на которых трава выглядела тщательно подстриженной. Они по-прежнему вызывали у Грина желание разгадать эту загадку, но все, чего ему удавалось добиться от своих спутников, было лишь разнообразными побасенками о вуру, травоядном животном размером с два корабля, составленных вместе.

Однажды им попался остов потерпевшего крушение судна. Обгорелый корпус валялся на земле, и то тут то там сверкали на солнце кости. Грин удивился, куда делись мачты, колеса и пушки. Ему объяснили, что их забрали кочующие по степи дикари.

— Они используют это для собственных кораблей, но на самом деле это всего лишь большие платформы с парусами, плоты, — сказала Арма. — Они устанавливают там навесы, делают костровую площадку и отправляются на этих плотах на охоту. Впрочем, некоторые из дикарей пренебрегают плотами и селятся на блуждающих островах.

Грин улыбнулся, но ничего не сказал, чтобы не обижать тех, кто в эти истории верил, в том числе и Арму.

— Тебе не часто придется видеть следы кораблекрушений, — продолжала она. — Не потому, что они случаются редко, вовсе нет. Из десяти кораблей, уходящих в дальнее плавание, возвращаются лишь шесть.

— Так мало? Тогда я поражаюсь, как при таком количестве несчастных случаев находятся желающие испытывать судьбу и рисковать жизнью.