Миры Гарри Гаррисона. Книга 19

Даже Армун обрела покой. Женщины не замечали ее более. Три зимы пробыла она в саммаде Улфадана, и все они были горькими для нее. В ее прежнем саммаде зимой случился великий голод, и ее мать, Шесил, не пережила первой зимы в новом саммаде. А это значило, что, когда отец уходил на охоту, ее некому было защищать. Мальчишки смеялись над ней, и ей приходилось быть осторожной в их присутствии, юные девушки относились к ней не лучше. И когда во вторую зиму отец ее, Бронд, не вернулся с охоты, спасения просто не стало. Но она была сильной девушкой и трудолюбивой, поэтому Меррис, жена саммадара, позволила ей есть у своего костра, но никогда не защищала от постоянных обид. Случалось, и сама Меррис в плохом настроении присоединялась к обидчикам, называвшим девочку в глаза беличьей мордой.

Так с Армун было всегда. Шесил во всем винила себя, потому что однажды во время великого голода убила и съела белку, хотя и прекрасно знала, что женщины не охотятся. Потому-то ее дочь и родилась с раздвоенной как у белки верхней губой. И не только губа ее была раздвоена, но и в нёбе была глубокая щель. Поэтому в младенчестве она трудно сосала, захлебывалась молоком и плакала. А когда начала разговаривать, слова ее звучали очень забавно. И дети стали смеяться над ней.

Они смеялись и теперь — на почтительном расстоянии. Ведь она была молодой женщиной, длинноногой и сильной. И только характер позволял ей не быть всеобщим посмешищем. Даже самые старшие мальчики не смели смеяться над ней. Кулак у нее всегда был наготове, и она знала, куда ударить. Синяки под глазами и разбитые в кровь носы быстро приучили самых злых шутников оставлять эту дикую белку в покое.

Так она и росла, без подруг, одна. На стоянках она старалась прикрывать лицо кожаным воротником или длинными волосами.

И пока она молчала, женщины терпели ее присутствие. Армун слушала их разговоры, училась видеть молодых охотников глазами женщин, запоминала их взволнованные сплетни. В ее группе старшей была Фарлан, и когда в их саммаде появился Ортнар, та быстренько перебралась к нему, не успев даже толком приглядеться. Обычно девушки знакомились с юношами из других саммадов и каждый год с ними встречались. Обычно. Но теперь все изменилось, и Фарлан первой воспользовалась преимуществами нового положения дел. И пусть молодые женщины не одобряли ее смелости — у нее были теперь шатер и охотник, а у них не было.

Но Армун не завидовала остальным, она просто сердилась. Лес и реку она знала лучше других: мать хорошо учила ее. И она всегда возвращалась с полной корзиной, в то время как другие сетовали на скудость земли. Она была трудолюбива, хорошо готовила, но, несмотря на все это, не могла стать желанной для молодого охотника. И она держалась от людей подальше, чтобы не быть для них предметом забавы. Думая об этом, она всегда начинала сердиться. Они смеялись, увидев ее лицо, они смеялись, услышав ее голос. И она молчала и держалась в сторонке.

По крайней мере пыталась. Но она ела у костра Меррис, а потому вынуждена была подчиняться распоряжениям старшей. Она носила дрова, резала мясо, обжигала руки о жаркое, поворачивая его на угольях. Меррис заботилась о том, чтобы усталых и голодных охотников каждый вечер ожидала добрая еда. А Армун не хотела подвергаться насмешкам и потому находила себе дело, когда охотники собирались возле костра.

…Снега все не было, шли частые дожди. Неприятная погода, но не холодная, всего лишь мелкое неудобство, если сравнить с заледеневшими теперь лесами и глубокими северными снегами. Охота переменилась — стада утконосых ушли куда-то по просторной равнине. Но в лесах, тянувшихся по холмам к востоку, хватало мургу, и отряды охотников уходили все дальше и дальше к горам. Там были свои опасности.

Однажды отряд охотников вернулся уже затемно. Дни стали совсем короткими, опозданиям не удивлялись. Увлекшись погоней, некоторые охотники ночевали в лесу. Но на этот раз было понятно: что-то случилось. Завидев стоянку, охотники разразились громкими воплями, привлекая всеобщее внимание. Некоторые побежали к ним навстречу. Когда вернувшиеся подошли поближе, все увидели, что двоих охотников несут на носилках из жердей и тонких ветвей. Возглавлял отряд усталый и мрачный Херилак.

— Мы преследовали когтистых бегунов, а коготь-мараг прятался под деревом. Вот что он успел натворить, прежде чем мы убили его. — Первые носилки тяжело опустили на землю. — Вот Улфадан. Он мертв.

Услыхав это, Меррис громко вскрикнула и бросилась к носилкам. Откинув кусок меха, прикрывавший лицо Улфадана, она горестно завопила и стала рвать на себе волосы.

Херилак огляделся и, увидев Фракена, поманил его.

— Необходимо все твое уменье, целитель. Мараг напал на Керрика и сломал ему ногу.

— Нужны крепкие палки и кожаные ремни. Ты поможешь.

— Я принесу палки, — сказал Херилак и, заметив Армун, стоявшую рядом, приказал: — Принеси мягкой кожи! Быстро!