Миры Гарри Гаррисона. Том 08

Поворот прошел гладко, и они даже не заметили бы вращения, если бы не следили за солнечным светом, переместившимся через палубу вверх по переборке. Задребезжало несколько плохо закрепленных предметов, по столу покатился карандаш и упал.

Время шло быстро. Безжалостно светило солнце, и они немного поговорили о солнечных бурях и радиации ван Аллена. Ни то, ни другое не представляло для них серьезной угрозы, поскольку корпус подводной лодки был намного толще, чем у любой ракеты, и представлял собой надежную металлическую защиту.

— А вы подумали о том, как мы будем разговаривать с космонавтами? — спросил Ове. Он стоял в дверях машинного отделения, откуда мог одновременно наблюдать за термоядерным генератором и разговаривать с остальными.

— Они же летчики, — сказал Нильс. — Значит, должны говорить по-английски.

Ове не согласился:

— Только если они летали за пределы страны. Внутри Советского Союза «Аэрофлот» пользуется русским языком. Английский применяют только в международных полетах для радиоконтроля. Я провел шесть месяцев в Московском университете, так что смогу как-нибудь объясниться, если придется. Но я надеялся, может кто-то из вас говорит поприличнее.

— Иврит, английский, идиш и немецкий — увы, это все, — сказал Арни.

— А я знаю только английский, шведский и французский, — отозвался Нильс. — Так что, Ове, придется тебе взять это на себя.

Как и большинство европейцев, закончивших колледж, они считали само собой разумеющимся, что человек должен знать, по крайней мере, один язык, кроме родного. Жители Скандинавии, как правило, знали два-три иностранных языка. В конце концов они пришли к выводу, что космонавты говорят на каком-нибудь языке, который они смогут понять.

За их продвижением неустанно следил наземный компьютер, и, когда четыре часа начали подходить к концу, им передали, что пора включать радиовысотомер. Его максимальная дальность составляла сто пятьдесят километров, и они уже вошли в радиус действия.

— Есть слабый сигнал! — взволнованно воскликнул Нильс. — Луна действительно недалеко.

Волнение Нильса было легко объяснить. После разворота спутник Земли исчез из поля зрения и находился где-то под килем.

— Предупреди меня, когда до поверхности останется примерно сотня километров, — сказал Арни. — Я разверну корабль, и мы сможем смотреть через бортовые иллюминаторы.

Сила тяжести внутри космической подлодки стала увеличиваться — они стремительно мчались к Луне, которая все еще оставалась для них невидимой.

— Альтиметр крутится очень быстро. — Голос пилота был профессионально сдержан и не выдавал волнения, которое испытывал Нильс.

— Увеличиваю торможение до двух g, — объявил Арни. — Приготовьтесь.

Их охватило странное ощущение, словно они внезапно стали гораздо тяжелее. Руки опустились, подбородки прижались к груди, кресла под ними затрещали. Стало трудно дышать. Нильс протянул руку к контрольной панели, и ему показалось, что на руке висит тяжелый груз. Он весил сейчас около четырехсот фунтов.

— Скорость спуска уменьшается, — сообщил он. — Скоро до поверхности останется сто километров. Скорость спуска приближается к нулю.

— Я хочу зависнуть на этой высоте, пока мы будем просматривать район поиска, — сказал Арни, испытывая огромное облегчение. Он ощущал, как колотится сердце, с трудом качая кровь при двойной силе тяжести.

Через несколько мгновений он передвинул рычажки. Вес стал уменьшаться, достиг нормального уровня и продолжал становиться все меньше, пока они не почувствовали, что скоро смогут свободно взлететь. Повиснув над поверхностью, они оказались в поле притяжения Луны, составляющего всего одну шестую земного.

— Начинаю поворот, — объявил Арни.

Незакрепленные предметы покатились по палубе и застучали о переборку; все трое вцепились в ручки кресел. В иллюминатор хлынул поток белого сияния.

— Боже милосердный! — прошептал Нильс.

Это была она. Она росла, заполняя небо. До нее оставалось меньше семидесяти миль. Изрытая кратерами, прорезанная полосами ущелий, мертвая и безвоздушная. Чуждая земной жизни. Луна.

— Значит, долетели, — тихо сказал Ове. — Долетели! — выкрикнул он, давая волю эмоциям. — Господь свидетель, мы вышли в космос в этой бочке, и мы добрались до Луны!

Он отстегнул ремень и, пошатываясь, попытался пройти вперед при непривычно маленькой силе тяжести. Поскользнувшись и едва не упав, он ударился о переборку, но не обратил внимания и прильнул к иллюминатору.

— Вы только посмотрите на нее! Вон там Коперник, это Море Штормов, а где же Море Спокойствия? Должно быть, восточнее, в том направлении. — Ове заслонил глаза от ослепительного блеска. — Нам пока его не видно, но оно должно быть где-то там, за горизонтом.

Беззвучно, как кружащий в воздухе лист, «Каракатица» вернулась в горизонтальное положение и повернулась вокруг невидимой оси. Им пришлось отклониться назад, чтобы сохранить равновесие. Лодка качнулась носом вниз, и Луна снова появилась, на этот раз прямо впереди.

— Тебе под таким углом видно достаточно, чтобы вести судно? — спросил Арни.

— Вполне. Из кабины авиалайнера обзор даже хуже.