Миры Гарри Гаррисона. Том 16

Судебная процедура свингли была отработана до мелочей. Каждая раса обладает врожденными установками, правилами поведения, зафиксированными в генах и распространяющимися по спирали ДНК; эти правила объясняют разумным существам, кто они такие и к чему должны стремиться. Вдобавок фундаментальный генетический код содержит знания о том, что смешно, а что нет, и стремление во все времена и при любых обстоятельствах выглядеть надлежащим образом. Потому-то, побуждаемые расовым императивом, свингли, когда впервые столкнулись с инопланетной цивилизацией, приняли все меры, чтобы отыскать наиболее подходящую для себя форму правосудия. До того у них попросту не было ничего, что заслуживало бы подобного назначения. Разозлившись на приятеля, свингли тюкал его по макушке короткой дубинкой со свинцовым наконечником; на языке свингли такие дубинки именовались Ууколен, то есть «прекратители дружбы». Если кому-то не хотелось браться за дубинку, он бил обидчика рукой и, соответственно, мог схлопотать удар в ответ. В то время прекращение дружбы являлось на планете Свингли единственной причиной смерти, поскольку заботливая природа, любительница всяческих экспериментов, наделила свингли бессмертием: они погибали лишь от деревянных дубинок, залитых изнутри свинцом.

Итак, система правосудия должна была внушать уважение, иначе она ни на что не годилась. В ту пору свингли отчаянно нуждались в новом способе разрешения конфликтов, ибо с так называемых Отвратительных войн 90-х годов численность населения планеты неуклонно уменьшалась. Их правосудие в своей нынешней форме представляло собой комбинацию различных приемов. У англичан они позаимствовали высокие столы, за которыми сидят судьи, пудреные парики и, что важнее всего, внушающее благоговение достоинство, с каким вершат суд в Британии. Свингли раскопали в древних банках данных, которые единственные уцелели после гибели Земли, многочисленные документальные фильмы по судопроизводству студии «Пайнвуд». В самом деле, подумалось им, если кто и рискнет посмеяться над одним судьей, то уж над тремя наверняка не осмелится.

Однако Билл, увидев троих тощих судей в пудреных париках и больших очках, что постоянно сползали с переносицы, не смог удержаться от смеха; сильнее всего Героя Галактики развеселили попытки судейских сохранить брюзгливо-напыщенный вид. Офицер в медвежьей шапке невероятно острым локтем пихнул его под ребра, и он мгновенно посерьезнел.

— Подсудимый, подойдите к барьеру, — загробным голосом произнес судья в центре.

Билл собирался вести себя чинно и изображать раскаяние, но торжественность обстановки и пересохшее горло заставили его спросить:

— Может, я сперва прогуляюсь в бар? Выпить бы, а потом можно и к барьеру.

Судьи переглянулись. Публика — за ходом процесса наблюдало около трехсот свингли — уставилась на судей. Охранники воззрились друг на друга. Билл выглядел озадаченным.

— Вы поняли, что он сказал? — поинтересовался судья в центре у своего коллеги слева.

— Смею предположить, — отозвался тот, — что подсудимый изволил пошутить.

— А то, — прибавил судья справа.

— Вы хотите сказать, — уточнил судья в центре, — что подсудимый шутит?

— Невероятно, но так и есть, — ответил судья слева.

— Но в чем смысл его шутки? — осведомился судья в центре.

— Должно быть, он лежит не на поверхности, ибо я его не уловил, — признался судья слева. — Наверно, игра слов. Странное начало, вы не находите?

— Да уж. — Судья в центре посмотрел на Билла. — Подсудимый, вы что, и впрямь пошутили в нашем присутствии?

— Пожалуй. Я не имел в виду ничего такого. — Билл снова захихикал.

— По какому поводу смех? — спросил судья в центре.

— Прошу прощения, — извинился Билл.

— Почему он смеется? — поинтересовался судья в центре у судьи справа.

— Не знаю, — откликнулся тот, — но опасаюсь худшего. Наверно, если сочтете необходимым, можно спросить у него.

— Подсудимый, почему вы смеетесь?

— Мне щекотно. У меня под мышкой сидит чинджер.

— Вы слышали? — обратился судья слева к судье справа.

— Немыслимо! Какое бесстыдство!

— Он вряд ли говорит правду. Как по-вашему?

— Скорее всего. Земляне и чинджеры — заклятые враги.

— Предлагаю обыскать подсудимого, — сказал офицер в медвежьей шапке.

— Нет, — возразил судья в центре. — Не стоит усугублять положение. Откровенно говоря, я и не хочу знать.

— Послушайте, — проговорил Билл, — за что меня вообще судят? Что я такого сделал? Ведь ниче!

— Ниче, — повторил судья в центре. — Что значит «ниче»?

— Полагаю, — произнес судья справа, с постоянно подергивавшимся правым веком и кривой усмешкой на физиономии, — «ниче» означает «ничего».

— А при чем здесь «ничего»?

— Должно быть, шутка.

— А, снова шутка! Мне не нравится, как он ведет себя перед судом.

— Похоже, он расположен шутить, — заметил судья слева.

— Негодяй! — воскликнул судья справа.

— Он дорого заплатит за свои шутки.

Судьи вновь переглянулись и удовлетворенно улыбнулись друг другу, как люди, которых выручила из затруднительного положения удачная острота.