Миры И.А. Ильфа и Е.П. Петрова. Очерки вербализованной повседневности

По мнению О.В. Хлевнюка, XVI съезд отнюдь не завершил борьбу Сталина с оппонентами. Он был подготовкой к «окончательному решению проблемы “правых”»[298]. Решить «проблему» было непросто. Авторитетный историк акцентировал и подготовку к смещению А.И. Рыкова, который еще занимал пост главы советского правительства.

Однако для стороннего наблюдателя, точнее, читателя официальной прессы, актуальность борьбы с «правыми» и «левыми» несколько отошла на второй план. Стране предстояло лишь процветать под руководством монолитной партии, а «бюрократизм» и другие недостатки должны были исчезнуть в результате «чисток», «критики» и «самокритики».

Что до Ильфа и Петрова, то они могли наконец завершить роман. Восемь ранее написанных глав были существенно переработаны, книга получила новое заглавие, появилось совсем другое начало, некоторые эпизоды Ильф и Петров исключили. Этапы работы соавторов отражены в машинописи, которую мы использовали, впервые готовя к публикации роман без цензурных искажений[299].

Журнальная публикация «Золотого теленка» началась в 1931 году — с январского номера того же самого иллюстрированного ежемесячника «30 дней». В.И. Нарбут более не руководил журналом, однако нет основания сомневаться, что и новый главный редактор ждал продолжения «Двенадцати стульев». Договоренность была заранее достигнута, без этого и публикация невозможной оказалась бы.

Новым главным редактором «30 дней» был В.И. Соловьев, тоже партийный функционер высокого ранга. Теперь его авторитет был защитой журнала и публиковавшихся там писателей. Однако злоключения романа еще не кончились — после седьмого номера публикация была прервана.

Вместо очередных глав новой книги в августовском номере помещена статья Луначарского об авторах романной дилогии. Полиграфически это было сделано даже вызывающе: на журнальном развороте — портреты обоих и обозначающее тему заглавие «Ильф и Петров»[300].

Причина внезапного появления статьи была известна очень немногим. Влиятельный критик дал, по сути, ответ цензуре. Объяснил, что Ильф и Петров никаких запретов не нарушали, стало быть, решение прекратить столь демонстративно публикацию — необоснованное.

Редакционное примечание гласило: «Статья тов. А. Луначарского является предисловием к американскому изданию книги И. Ильфа и Е. Петрова». Намек был прозрачным. Осведомленные современники не могли не понять, что вопрос о выпуске за границей романа советских писателей — с предисловием Луначарского! — согласован в партийных инстанциях. Значит, согласован был и вопрос о советском издании.

Таким образом, редакция не столько дерзила, сколько показывала, что мнение цензуры учла. Подразумевалось, что лучше б, конечно, было предварить выпуск романа статьей Луначарского, но получилось — как получилось. Публикация продолжилась в сентябрьском номере и завершилась декабрьским.

Цензоры с дерзостью редакции не смирились и нанесли ответный удар. 7 декабря 1931 года руководство Главного управления по делам литературы в печати направило в Организационное бюро ЦК ВКП(б) обзор периодики. О журнале «30 дней» там сказано: «В ряде номеров печатался “Золотой теленок” Ильфа и Петрова — пасквиль на Советский Союз, где банда жуликов совершенно безнаказанно обделывает свои дела. Дальнейшее печатание этого пасквиля было прекращено Главлитом. Редакция ответила на это помещением во всю страницу портретов авторов и возмутительной статьей Луначарского…»[301].

Трудно судить, повлиял ли донос хоть как-нибудь на судьбу авторов «Золотого теленка». Им в дальнейшем разрешались заграничные командировки, что само по себе о благонадежности и принадлежности к советской элите свидетельствовало. Правда, советское книжное издание романа появилось лишь три года спустя — позже, чем американское[302]. Но это уже другая история.

Поэтика метатекста — «Золотой теленок»

В «Двенадцати стульях» из арсенала метатекстовых средств — не считая иллюстраций — задействовано только посвящение (маркер катаевского мотива); в «Золотом теленке» соавторы к посвящению не обращались, но им понадобились эпиграф и предисловие[303]. Причем, очевидно, по причинам не поэтологическим, а идеологическим.

Эпиграф

Принято считать, что эпиграф отражает основную идею художественного произведения в целом или той его части, которую он предваряет. Ну, а если и не основную идею, то по крайней мере некую установку, важную для читательского восприятия. Своего рода намек.

В «Двенадцати стульях» эпиграфов нет — в «Золотом теленке» Ильф и Петров лишь один раз воспользовались эпиграфом. Многие помнят его с детства: «Переходя улицу, оглянись по сторонам (Правило уличного движения)».

Для начала обратимся к пятитомному собранию сочинений Ильфа и Петрова, выпущенному в 1961 году. Вот отдельный титульный лист романа, где напечатано заглавие, затем — краткое предисловие «От авторов», далее, с новой страницы: