Миры Империума

— Графиня? — Жуткая плотоядная гримаса, задуманная, вероятно, как жеманная улыбка, исказила обрюзгшее лицо.— Боже мой, если б я только знала, что ее милость почтит наш маленький храм визитом...— Она улетучилась.

— Вход охранялся драконом,— прокомментировала Оливия,— но доблестный рыцарь поверг его одним лишь словом,

— Я наложил на него магическое заклятие. Ты у нас теперь графиня. Знай себе рассеянно улыбайся да демонстрируй холодную отстраненность.

Я огляделся. Мы попали в стандартный холл с высоким потолком и выкрашенными в кремовый цвет стенами. Сквозь дымчатое стекло витражного окна пробивались разноцветные лучи, световыми пятнами растекаясь по некогда прекрасному, а ныне донельзя истертому ковру, рождая блики на мраморной столешнице с многолетним слоем пыли и мерцая в хрустальных подвесках великолепной венецианской люстры. Еще одно витражное окно освещало площадку над покрытой ковровой дорожкой широкой лестницей. Широкая арка слева открывала вид на массивный стол с вазами восковых цветов и раскрытой книгой с пером и чернильницей возле нее. Ряды полок прогибались под тяжестью запыленных книг, неудобные на вид стулья и диваны, набитые конским волосом, теснились по стенам. Под мраморным козырьком с неровной шеренгой фарфоровых безделушек темнел провал камина. Рядом притулилась подставка для кочерги и щипцов.

— Похоже, Максони, когда заработал на автомобильных антеннах, оказался не чужд стремления к буржуазной роскоши,— заметил я.— Интересно, где его лаборатория?

Мы с Оливией обошли помещение, вдыхая аромат вековой пыли и мебельного воска. Я пробежал глазами по заголовкам на полках.

Взгляд мой зацепился за «Опыты с переменными токами высоких потенциалов и высокой частоты» Никола Теслы и тоненькую брошюрку Маркони. В остальном коллекция состояла из добрых солидных викторианских романов и переплетенных томов с проповедями. Толку никакого.

Дракон вернулся преображенный. Смотрительница натянула на себя нелепый капот искристо-зеленой расцветки — несомненно, дань сфере исследований, проводимых Максони,— а лицо ее исчезло под массивным слоем торопливо наляпанной косметики. Венчал композицию розовый бутон рта, подведенного нетвердой рукой. Она сплела пальцы, присела в реверансе, достойном ученого слона, и обрушила на Оливию потоки слов. Та, склонив голову на одну восьмую дюйма, продемонстрировала в ответ ледяную улыбку. Данный образец аристократического снобизма привел старую деву в неописуемый восторг. Я даже слегка испугался, как бы от избытка эмоций ее похожий на спекшуюся краску макияж не пошел трещинами, словно штукатурка при землетрясении.

— Ее милость желает видеть лаборатории, где Максони творил свои великие дела,— объявил я, отмахиваясь от волны дешевых духов, песчаной бурей прокатившейся по залу.— Можете показать ее нам прямо сейчас.

Смотрительница, оттеснив меня, заняла местечко поближе к графине. Размахивая руками, отягощенными массой колец, и шелестя полами капота, она по узкому коридору сбоку от лестницы провела нас к двери, выходящей в заросший травой садик. Прошагав по дорожке, мы достигли сарая, запертого на висячий замок. Дама стрекотала, не прерываясь ни на секунду.

— Видите ли, рабочие помещения еще полностью не восстановлены.

Она выудила ключ из мешковатого кармана. Открыв замок, смотрительница пошарила по стене внутри и хрюкнула, отыскав выключатель. Брызнул желтоватый свет. Мы с Оливией уставились на пыль, неуклюжие глыбы брезентовых чехлов, пыль, стопки картонных коробок, пыль, мутные окна и снова пыль.

— Он работал вот здесь?!

— Разумеется, тогда все было не так загромождено. Понимаете, нам не хватает фондов, ваша милость. У нас еще не было возможности разобрать здесь все и внести в каталог, избавиться от предметов, не имеющих ценности, и восстановить лабораторию в ее первозданном виде,— продолжала трещать смотрительница, ничуть не смущенная молчанием Оливии.

Я зыркал по сторонам, напустив на себя беззаботный вид, но в душе мне было далеко до спокойствия. Именно в этом сарае — или весьма на него похожем — Максони впервые совершил прорыв, открывший миры альтернативной реальности. Где-то здесь могло находиться нечто. Я пока не знал, что ищу: дневник, несовершенную действующую модель...

Я приподнял уголок пыльного чехла на заваленном мусором столе, взглянул на россыпь старинных деталей: неуклюжие, массивные трансформаторы, примитивные электронные лампы, куски проволоки.

Крупный предмет в центре стола привлек мой взгляд. Я отдернул брезент и придвинул его к себе.

— Но, синьор, я должна настаивать на том, чтобы вы ничего не трогали! — заголосил мне прямо в ухо наш сторожевой бегемот.

Я подскочил и позволил брезенту упасть. В воздух взвилось облако пыли.

— Здесь все как профессор оставил в тот последний, роковой день.

— Извините,— произнес я, сохраняя на лице, как я надеялся, нейтральное выражение.— Для меня это выглядит обыкновенной кучей старых железяк.