Миры Пола Андерсона. Том 11

«Слишком уж эволюция разнообразна, — мрачно думал Уэйс. — Вот тебе, пожалуйста, планета, где есть кислород, водород, азот, углерод, сера… протеиновая биохимия строит тут гены, хромосомы, клетки, ткани… вполне вроде бы нормальная протоплазма… а в то же время человек, попытавшийся съесть какое-нибудь здешнее яблочко или, скажем, кусок мяса, помрет в течение десяти минут, и даже не поймешь — от какой из пяти десятков равно смертельных аллергических реакций. Белки-то они белки, только вот не те белки. Более того, исключительно благодаря иммунизационным прививкам могли люди дышать здешним воздухом, пить здешнюю воду, не подвергаясь астме, сенной лихорадке и прочим аналогичным радостям бытия».

Сегодня он неизвестно сколько часов мерз и мок, вытаскивая и складывая все пищевые запасы гравилета, чтобы перенести их потом на плот. Роскошный атмосферный лайнер, который ван Рийн обычно возил с собой, был постоянно укомплектован различными деликатесами, чтобы по первому требованию вывезти сибарита-торговца на пикник. В ящиках, привязанных к пилотской рубке, лежало достаточно ржаного хлеба, сливочного масла, эдамского сыра, лососины, копченой индюшатины, солений, фруктовых консервов, шоколада, плумпудинга, пива, вина и одному Богу известно чего еще, чтобы прокормить троих людей в течение многих месяцев.

Стараясь удержать равновесие, диомедианец несколько раз взмахнул крыльями. В слабом, неверном свете уходящего дня острые когти, густо усеивавшие края этих крыльев, промелькнули около носатой физиономии ван Рийна, словно лезвия сенокосилки, управляемой какой-то свихнувшейся на механике Смертью. Торговец выдержал такое испытание мужественно, его палец продолжал указывать на штабель ящиков. Наконец диомедианец то ли что-то понял, то ли устал спорить. Времени уже не оставалось, он повернулся к каноэ и громко свистнул. Тучей поднявшиеся матросы быстро развязали трос и начали переносить ящики. Уэйс помог Сандре обвязаться линем.

— Боюсь, миледи, вас потащат прямо по воде, — попытался улыбнуться он.

— Так вот что такое… — она чихнула и продолжила: —…быть отважным межзвездным первопроходцем. Ну, скажу я пару ласковых слов своим придворным поэтам — если вернусь когда-нибудь домой.

Переправив к себе девушку, матросы снова бросили конец на гравилет; взмахом руки ван Рийн приказал Уэйсу привязываться. Сам он продолжал склочничать с первым диомедианцем. Как это можно, не имея ни одного общего слова, было выше понимания Уэйса, но спорившие перешли уже на крик. Как раз в тот момент, когда его подчиненный крепко сжал зубы и прыгнул в воду, ван Рийн демонстративно уселся на мокрый, холодный металл корпуса.

А в тот момент, когда молодого человека втаскивали, словно мокрого кутенка, на борт каноэ, торговец добился-таки своего. Один диомедианец может перенести на короткое расстояние около пятидесяти килограммов. Трое матросов быстро соорудили нечто вроде веревочных качелей и переправили ван Рийна по воздуху.

Не успели они покончить с этим, как гравилет ушел под воду.

4

Вся команда суденышка — около сотни туземцев — была при оружии, некоторые из них — в шлемах и нагрудниках из многослойной дубленой кожи. На носу находилась едва различимая в полумраке катапульта, а на корме громоздилась высокая, как на средневековых каравеллах, каюта, изготовленная из стволов древовидных водорослей. Двое расположившихся на ней рулевых с видимым трудом поворачивали длинный румпель.

— Ежу ясно, — буркнул ван Рийн, — что мы на военном корабле. Не очень это здорово. С торговцами я бы всегда договорился, тихо и спокойно. А когда перед тобой какой-нибудь хренов офицер, у которого в голове вместо мозгов одни золотые погоны да начищенные пуговицы, на него только и можно, что орать. — Он возвел свои маленькие, близко посаженные глазки к ночному небу, по которому с грохотом змеились молнии, и воскликнул: — Я — старый жалкий грешник, но такого отношения все-таки не заслужил! Ты меня слышишь?

Долго осматриваться не пришлось; гибкие, поразительно — голые, поросшие шерстью тела, перепончатые крылья — похожие на чертей туземцы начали подталкивать людей к рубке. Теперь суденышко мчалось по ветру на сильно зарифленном квадратном парусе и кливере. Уэйс как-то перестал замечать и качку, и грохот волн, и раскаты грома, и вой урагана. Ему хотелось одного — найти какой-нибудь сухой уголок, сбросить одежду, заползти под одеяло и спать, желательно — лет сто подряд.

Рубка оказалась тесной: трое людей и двое диомедианцев едва в ней помещались. Но здесь было тепло, а подвешенная к потолку каменная лампа давала хоть и тусклый, но свет.

Один из орнитоидов — тот, который встретил людей первым, — сидел, сторожко пригнувшись, ни на мгновение не выпуская из руки обнаженный обсидиановый клинок, но его внимание в основном занимал второй туземец, более худой и — судя по седым прядям шерсти — старый, привязанный ременным поводком к одному из угловых столбов рубки.

Глаза Сандры сузились; незаметным — как ей казалось — Движением она переложила бластер из кобуры себе на колени.