Миры Пола Андерсона. Том 13

— Ну что же, — сказал он и даже выдавил из себя смешок, — когда ставки высоки, приходится блефовать. — Крики, далекий грохот, приближающийся с каждой секундой, сейчас не казались ему особенно важными. — Конечно, я не собираюсь использовать тебя в качестве щита. Ты же знаешь, я ужасный лжец. Ты заслуживаешь лучшей доли. — Он поцеловал Стефу. Она ответила на его поцелуй, повернулась и обхватила его за шею.

Это было очень приятно и к тому же добавляло несколько секунд безопасности…

— Демон! Демон! — с криками ужаса эршока и икрананкцы бросились бежать. Раздался громовой удар и вслед за ним грохот рассыпающихся камней.

Стефа не обратилась в бегство вместе с остальными, но высвободилась из объятий Фолкейна, и в ее руке блеснул кинжал.

— Что это? — воскликнула она.

Фолкейн выдохнул воздух: как оказалось, на несколько секунд он забыл, что нужно дышать. Голова его кружилась. Каким-то чудом ему удалось ответить ей ровным голосом:

— Это наш корабль. Он приземлился за стеной, теперь его пилотирует Адзель: боюсь, он снова несколько утратил чувство меры и увлекся демонстрацией нашей скромной силы. — Он взял Стефу за руку. — Пошли, нужно выйти туда, где он нас заметит и сможет взять на борт. Давно уже пора выпить сухого мартини.

11

Переговоры велись на нейтральной территории, в независимой чакорской деревушке, расположенной между исконно катандарскими и исконно рангакорскими землями (независимость деревушки означала, что она платит дань как императору, так и королю). Чтобы соблюсти все возможные формальности и не задеть чувства ни одной из сторон, Фолкейн предоставил открыть переговоры деревенскому старосте. Процедура оказалась бесконечной. Фолкейн со скуки рассматривал узоры на плетеных стенах хижины совета, сидевших на корточках вооруженных копьями жителей деревни, которые были чем-то вроде почетного караула, большой каменный стол в центре, за которым и сидели высокие договаривающиеся стороны. Ему хотелось бы находиться снаружи, за открытой дверью, которую терпеливо охранял Адзель; оттуда доносился веселый шум и болтовня — там братались солдаты, сопровождавшие вождей на переговоры.

Сами вожди братских чувств друг к другу явно не испытывали. Король Урсала только что закончил долгое и монотонное чтение списка своих обид и претензий и теперь ерзал на своем стуле: император Джадхади принялся за свой собственный список. Гарри Смит свирепо таращился на Торна, который отвечал ему тем же. Старейшина эршока винил во всех несчастьях, свалившихся на братство, бунтовщиков. Его честь местный староста шуршал бумагами, без сомнения готовясь к очередным разглагольствованиям.

«Ну, мой мальчик, — сказал себе Фолкейн, — ты сам это затеял. Ничего, когда-нибудь придет и твоя очередь».

Когда из низко зависшего космического корабля раздался громовой голос, предложивший перемирие и переговоры, противники безропотно согласились. Они не знали, что на самом деле имеют свободу выбора: Фолкейн никогда не применил бы оружие, хотя и не стал, конечно, им об этом сообщать. Несомненно, Чи Лан в пилотском кресле корабля в небе значила для икрананкцев сейчас много больше, чем могучая фигура Адзеля У порога. Но только неужели никак нельзя обойтись без этих бесконечных речей? Ведь позиции участников ясны. Джадхади хотел присоединить к своей империи Рангакору и не доверял больше эршока. Часть эршока хотела Рангакору для себя, а остальные предпочли бы status quo или равноценную замену; ни те ни другие не видели пути получить желаемое и считали друг друга предателями общих интересов. Король Урсала хотел, чтобы его город покинули все чужеземные демоны, а сам он получил солидное возмещение понесенного ущерба. А Фолкейн хотел… впрочем, он им об этом еще скажет. Он закурил трубку и погрузился в приятные мысли о Стефе, которая ждала его в деревне. Что за девушка! — если и не в качестве спутницы жизни, то уж для приятного времяпрепровождения…

Так прошел час.

— …Слово предоставляется благороднейшему представителю торговцев из другого мира, Дэ'иду 'Олкейну.

Наконец-то кончилась эта тягомотина. Фолкейн поднялся, испытывая энтузиазм, который ему с трудом удалось скрыть за улыбкой и небрежной позой.

— Я очень признателен вам, благороднейшие, — начал он. — После всех этих великолепных речей я даже и пытаться не буду сравняться с предыдущими ораторами. Я выскажу свою позицию в немногих простых словах. «Как же благодарны ему за это должны быть все присутствующие!»

— Мы прибыли сюда с самыми добрыми намерениями, чтобы предложить вам товары, которые вы все видели, по невероятно низким ценам. И что же? На нас напали и чуть не убили, меня самого держали в плену и унижали. Наша собственность была незаконно конфискована. Откровенно говоря, благороднейшие, вам повезло, что никто из нас не был убит. — Его рука коснулась бластера. — Не забывайте, за нами стоят могучие силы, считающие своим долгом мстить за причиненное зло. — Когда это выгодно, добавил он про себя. Фолкейн заметил, что хохолок Джадхади встопорщился от страха, а стиснутые в кулаки руки Смита побелели.