Миры Пола Андерсона. Том 18

Они сидели вдвоем в комнате бывшего дома резидента императора. Она была маленькой, с минимумом мебели и вполне подходила для человека, которому мало что приходится делать. Полностью прозрачная в одну сторону стена открывала вид на окружающие постройки туземцев. Они напоминали гигантскую трехмерную паутину. Оранжевое солнце клонилось к закату, и его лучи играли в паутине, меняя цвет с каждым мигом. Магнуссон притушил внутреннее освещение, и его гость мог насладиться зрелищем. Нефильтрованный воздух был холодноват и нес странный запах железа. Время от времени по небу пролетала группа искр — атмосферный патруль или соединение космических кораблей на высокой орбите — знак власти над чужим миром.

Флэндри полез в карман туники за портсигаром.

— Нет, цитирую комментарии из новостей, которые я слышал, готовясь к отлету. Если правительство не смогло перекрыть все сообщения о вашем предложении — а это было бы трудно — ему нужно объяснить свою реакцию, положительную или отрицательную. Осмелюсь сказать, что ваши болтуны пользуются той же лексикой.

Большое тело Магнуссона снова откинулось в кресле.

— Ах да. Я все забываю, как вы любите сардонически выставлять свое превосходство. Мы встречались много лет назад, а такие вещи забываются.

Флэндри вытащил из серебряной коробочки сигарету, постучал по ней ногтем, закурил и выпустил струйку дыма, затуманившую тонкие черты его лица.

— Вы спросили, зачем я здесь. Я мог бы спросить вас о том же.

— Не надо этих ваших игр, — отрезал Магнуссон, — а то я вас завтра же отправлю обратно. Я пригласил вас для частного разговора, поскольку это может быть важным.

— Вы не ожидаете результата от официальных переговоров между моей группой и назначенными вами членами делегации?

— Нет, конечно. Это с самого начала пустая игра. Флэндри взял со стола бокал с виски и отпил глоток.

— Вы же ее начали, — мягко сказал он.

— Да. Как жест доброй воли. Можете называть это пропагандой. Но вы должны знать, что я снова и снова буду объявлять одну и ту же правду — что у меня нет другой цели, кроме процветания Империи, которую некомпетентность и коррумпированность ее правителей подрывали недопустимо долго, — Магнуссон, который не налил себе ничего, усмехнулся. — Вы думаете, что я начал верить собственным речам. Да, я им верю. И всегда верил. Но допускаю: я их столько произнес, что ораторство вошло в привычку.

Он наклонился вперед:

— На этом этапе я ожидал, что мое предложение будет с негодованием отвергнуто. Очевидно, Герхарт решил попытаться меня выслушать. Точнее, так решил его главный советник, у самого ума бы не хватило. Вряд ли секрет, что сейчас он — или, в любом случае, его Политический Совет — внимательно прислушивается к тому, что имеет сказать Доминик Флэндри. Подозреваю, что эта миссия — ваша идея. И вы лично ее возглавили, — он уставил палец в человека напротив. — И потому мой вопрос следовало бы поставить так: «Почему здесь вы?» Ответьте на него!

— То есть, — протянул Флэндри, — на основании моего присутствия вы полагаете, что у меня на уме что-то кроме пустых дебатов?

— Такая лиса, как вы, не станет тратить на них время.

— Ладно, вы меня приперли к стенке. Да, это я уговаривал принять ваше предложение, и поверьте мне, было не просто получить согласие на эти упражнения в пустословии. Не то чтобы все мои соратники их так оценивали. Кроме пары задубелых боевых командиров и одного старого задубелого ученого — чтобы не давать остальным совсем уж витать в облаках, в делегацию входят карьерные дипломаты и официальные лица с прекрасным академическим образованием. Они верят в силу ласковых уговоров и моральных резонов. Я полагаю, что на переговоры с ними вы назначили офицеров, которым надо позабавиться.

— Плевать мне на это. Вы признали, что это все было поводом для вас вступить в игру — как я уже и говорил. Чего вы хотели?

— Именно того, что сейчас происходит.

Тяжелая фигура Магнуссона застыла. Он ударил кулаком по подлокотнику. У него за спиной мигнули, сменились, еще раз мигнули и сменились огоньки в паутине домов.

Флэндри откинулся в кресле, забросил ногу на ногу, затянулся и отпил глоток.

— Спокойнее, адмирал, — сказал он. — Вам нечего бояться одного человека, пожилого и безоружного, когда за дверью стоит взвод охраны. Вы говорили, что мы пытаемся вас выслушать. За столом переговоров — чушь. Что будут делать там люди — что они могут делать — как не перекидывать друг другу избитые фразы? Но у меня есть мнение, что я, быть может, смогу вас выслушать, как человек — человека, — он сделал умиротворяющий жест рукой. — В ответ я мог бы рассказать вам кое-что, дать представление о ситуации на Терре и в Империи, что было бы неразумно делать открыто.

— А с чего мне вам верить? — хрипло спросил Магнуссон. Флэндри снова усмехнулся: