Миры Пола Андерсона. Том 18

— Да, опасно. Но я хочу добиться результата, и того же хотят мои друзья. Иначе я ни за что не пошла бы к Леднику, который отнял у меня моих близких.

Но почему нельзя полететь туда?

— Мы не можем дышать тем разреженным воздухом, каким дышат Люди со Звезд. Много лет Дом Бэннер не пользуется своим большим летательным аппаратом с открытой кабиной, потому что он был поврежден во время пыльной бури. И нет средств, чтобы заменить его. А меньшие корабли могут взять на борт только одного пассажира, и он непременно заболеет от перегрузок во время полета.

А почему сама Бэннер не может поговорить с ним — лично или на расстоянии, как, мы знаем, они умеют?

— Она боится, что получит отказ. Помните: она нарушает запрет, выдавая нам то, что не имеет права говорить! Она сомневается, хватит ли у меня мудрости. И потом, в людях очень развито соперничество и зависть. Другие руководители могут не одобрить предложение, которое возвысило бы ее над ними, они могут даже подслушать нас сейчас, если ее там нет.

Еще кто-то высказался. А потом вниз сошел Эрранда, и Йеввл прошептала — одной Бэннер: Начинается борьба.

Кажущийся в своем белом облачении особенно высоким, Искатель Мудрости извлек дрожащий звук из своей арфы. Воцарилось мертвое молчание. И тогда раздался его голос:

— О Повелитель Вулкана, мои друзья и соплеменники! Выслушайте меня. Поверьте: то, что вам сейчас предлагают, — самая безумная из всех когда-либо прозвучавших идей, или самая злонамеренная.

…Осторожно — о, неторопливо и хитро! — чужаки давно стараются прибрать нас к рукам. Минули столетия с той поры, когда они пришли сюда, — пришли как завоеватели, но якобы только для того, чтобы получше узнать нас и нашу планету. Бог свидетель, Колледж приветствовал их тогда, видя в них просвещенных людей и надеясь с их помощью самим приобщиться к высотам науки. Да, мы поверили им… тогда. Но у Колледжа хорошая память, и, оглядываясь теперь назад, мы видим, что получили не то, что ожидали.

…Постепенно мы открывали для себя новые миры, осваивали новые понятия, веря в то, что все это необходимо нам, — и никогда не оставались в долгу. Мы постигли новые ремесла, новые искусства, новые профессии, — и жизнь, казалось нам, становилась богаче. Однако овладевшие этими ремеслами не были больше ни вольными странниками, ни хозяевами, способными обеспечить свой дом всем необходимым. И нарушилось единство нашего народа.

…Возьмем, к примеру, этот венок. Искусство чеканки его веками переходило от старых мастеров к молодым. Теперь секрет этот утерян. Никогда уже столь красивое бронзовое изделие не изготовит ни один ремесленник. Это может показаться незначительным — у нас ведь теперь есть поделки из стали, но сегодняшние уродливые стальные поковки не могут влить в душу бодрости. Это лишь маленький пример нашей нынешней душевной пустоты. А кто теперь поет древние наши былины, кто почитает старинные обычаи, кто чтит прежнюю свободу? Прервалась связь поколений, и молодые ныне смеются над старостью и хотят идти своим путем. Да почему бы и нет? Разве весь наш мир — не брошенная на произвол судьбы, плывущая наугад ладья? И разве сами мы — не рожденные ветром существа, бессильные и обреченные? Именно такие мысли внушают нам чужеземцы — мысли, вселяющие отчаяние, но столь потаенные, что осознать их могут лишь немногие.

Опять раздались звуки арфы.

— Но я не раз говорил все это и раньше. Какой же смысл в сегодняшнем собрании? Каков будет наш ответ? Умоляю вас, одумайтесь! Йеввл никогда не скрывала, что она — сторонница чужеземцев. А вот что она действительно от нас скрывает — это о чем просила ее та чужачка, преследуя свои эгоистические цели? В Доме Бэннер нам всегда говорили, что наша жизнь не должна зависеть от их подачек. И это верно. Но не для того ли это говорилось, чтобы усыпить нашу бдительность? Наконец Йеввл объявила, что именно мы должны сделать, чтобы выжить. Говорю вам: если мы пойдем на это, то станем беспомощны, попадем в зависимость от их произвола. И что это могут быть за требования? Кто знает? Йеввл сама признается, что не может понять чужаков!

…Возможно, — в голосе его зазвучал сарказм, — она искренна в своих намерениях, в том, что думает и говорит. Возможно. Но как она может решать за нас? А если возникнет взаимное недоверие, то какие ужасные последствия ждут нас! Пусть уж лучше ледник накроет всю нашу землю, и мы покоримся неизбежному. По крайней мере, останемся свободными.

…Скажите «нет» этой колдунье. Прогоните ее отсюда! — Арфа издала прощальный звук.

Скогда вскочил на скамью, расправил крылья.

— Ты, слизняк, как ты смеешь так говорить о моей матери! — зарычал он.

Он собрался было наброситься на Мудреца, но двое друзей с трудом оттащили его и успокоили. Эрранда с торжеством посмотрел на Йеввл:

— Этот поступок заслуживает того, чтобы я сложил сатиру!