Миры Пола Андерсона. Том 18

Внезапно Кернкросса озарила новая идея. Нужно предпринять еще одну попытку привлечь на свою сторону Флэндри. Этот человек стал бы поистине бесценным приобретением. Да и почему бы ему не присоединиться ко мне? Чем он обязан Герхарту? Ведь при нем он просто слабый, всеми забытый отставник. У меня хватит ума оценить по заслугам такого сторонника и прислушиваться к его советам. Моя задача — дать Империи сильное и мудрое правительство, в котором она так остро нуждается, и основать династию, которая была бы ограждена от узурпаторов броней Закона… да, а потом, пожалуй, — что же?.. Потом — почему бы не прислушаться к доводам, не остановить продвижение ледников на Рамну? Это будет очередным славным деянием, осененным моим именем! Вся человеческая раса станет прославлять меня, слава моя закрепится навечно.

Но это — лишь малая часть того, что надлежит сделать. И потому обо мне будет помнить вся Вселенная…

Радужные картины, однако, сменились горестным вздохом. Тяжело в одиночку ощущать себя властелином судеб Вселенной! Он давно мечтал о таком единомышленнике, как Флэндри, и о таком друге: оба они умны, причем ироничный склад ума Флэндри как нельзя лучше дополнял бы аскетичную суровость его, Кернкросса. Пока же события складываются парадоксальным образом, ибо он мечтает захватить предполагаемого друга, под гипнозом выжать из него все, что тому известно, и милостиво изгладить из его памяти все оставшееся…

Да, цивилизация смертельно больна, гниение подбирается к самому сердцу. Только радикальное хирургическое вмешательство способно помочь.

Первыми, кто встретился на пути Йеввл, были двое местных рабочих. Ее группа верхом направлялась к Дюкстону, который все еще был скрыт из виду горным хребтом. Привыкшим к ночной тьме глазам всадников городские огни казались бриллиантами. Оттуда, из-за гребня, доносился равномерный шум работающих машин. Здесь же земля выглядела нетронутой: застывшие в белых снеговых мантиях холмы, громады утесов над ущельями. Из-под копыт летела промерзшая земля, вырывались осколки камней. Тряслись хвосты онсаров. От холода спасали только крылья, которыми всадники охватили себя. Дыхание мгновенно превращалось в кристаллы льда, они сливались в блестящие струйки. Над головами светило множество звезд; их было столько, что невооруженным глазом невозможно было охватить все, — но все равно меньше, чем Йеввл видела на картинках с Терры. Мать-Луна была сейчас полумесяцем, она только чуть-чуть переместилась по отношению к ним, Отец-Луна оставался в нижней части неба, а на востоке поднималось крошечное Дитя-Луна…

И тут внезапно из-за обрыва появились незнакомцы. Они остановились, замерла и кавалькада. Обменялись взглядами. Йеввл удалось разглядеть их, она только не могла бы с уверенностью сказать, какого цвета у них шерсть. Светлее, чем у нее; и оба незнакомца высокие и тонкие. Они что-то несли, что-то закрепленное у бедра — должно быть, так принято у Людей со Звезд.

Минуту спустя один из них, похоже, спросил о чем-то. Йеввл раскрыла крылья и помахала ими — в знак того, что не понимает. И добавила в подтверждение:

— У нас другой язык.

Тогда, к ее удивлению, один из них — это был он — обратился к ней на англике. С грамматикой и произношением у него было хуже, чем у нее, — благодаря Бэннер. И ни у кого из них не было аудиотрансформатора, который мог бы перевести их на другой язык — понятный человеку (а тут тоже пригодилась бы помощь Бэннер). И все же взаимопонимание состоялось:

— Этот язык ты понимаешь?

— Да, — ответила Йеввл. А в голове раздалось предупреждение Бэннер: Не показывай вида, что тебе многое известно. Они не должны догадаться, кто вы такие.

— Немного понимаю, — добавила Йеввл, нервно теребя шарф под воротником. — Как ты догадался?

— Вы издалека, — злобно ответил незнакомец. — Никогда раньше не встречал таких, хотя мне и моей подруге приходится немало бродить по свету. Но я слышал, что на западе есть какое-то обитаемое место, и подумал — уж не оттуда ли вы. Ни у кого из соседей здесь не бывает никаких дел.