Миры Пола Андерсона. Том 18

Флэндри выключил или по возможности заглушил двигатели. Озеро почти полностью поглощало излучение, и все же сильные локаторы могли бы его уловить. А главный принцип Флэндри, которым он всю жизнь руководствовался, — не давать врагу ни единого шанса. От генераторов в нерабочем состоянии требовалось, чтобы их внутренние поля нейтрализовали притяжение Рамну. Это позволит сохранять неизменную длину без специального компонента растяжения, чтобы держать корабль на поверхности, — когда он находится в полете. И все же компенсировать удалось только шесть из семи g. Ему и Чайвзу придется выносить притяжение, вдвое превышающее терранское, в течение всего периода ожидания.

Сначала он применил одну из многочисленных технических новинок, придуманных им для «Хулигана» в последние годы. Она заключалась в следующем. Открывался маленький люк в наружном корпусе, и из него выскакивал поплавок с проволочным тралом. Обшивка была необычной формы: на первый взгляд этот предмет можно было принять за что-то вроде диковинной морской водоросли, какие в изобилии водятся на сотнях планет. На самом же деле это была антенна с видеосканнером, похожим на рыбий глаз. Передаваемое на экран изображение, усиленное компьютером и увеличенное оптикой, было, конечно, хуже того, что можно получить в домашних условиях, но сойдет и такое, — решил Флэндри. Он установил монитор, который должен был предупреждать о появлении каких-либо незнакомых объектов, затем уменьшил силу антигравитационных приспособлений, и собственная масса теперь удерживала его на поверхности.

— Вот это здорово, — сказал он, ни к кому не обращаясь. — Чем бы теперь заняться?

«Напиться или еще каким-нибудь образом отключиться нельзя, — думал он. — Ведь действовать придется без особого предупреждения. Попробовать разве что электростимуляцию? Да нет, после нее слишком долго не проходит эйфория. Хорош я буду, если стану ловить здесь кайф, когда Бэннер рискует жизнью, сражаясь за наших друзей!»

Похоже, я становлюсь моралистом. Нужен, пожалуй, дополнительный курс антисенситивов.

Он поднялся и пошел в хвостовой отсек, следя за каждым своим шагом и помня о том, чтобы держаться прямо. В былые дни, желая сократить ненавистные гимнастические упражнения, он, перед тем как начать их, занимался тяжелым физическим трудом. Вообще же в обычных условиях ему почти не приходилось ходить — он летал. Теперь же… Нет, он еще не стар, он еще может побороться с теми, кто лет на двадцать — тридцать моложе; и все-таки сотни различных, пусть и незначительных, сигналов напоминали о том, что жизнь сокращается, как шагреневая кожа! Кто это сказал, что жизнь — слишком драгоценная вещь, чтобы принадлежать молодым?

В отсеке находился Чайвз, согнувшийся под непосильным грузом собственной тяжести.

— Сэр, — взмолился он. — Вы не предупреждали, что условия будут так сильно отличаться от обычных! Можно вас спросить, сколько это будет продолжаться?

— Спросить, конечно, можно, но едва ли я смогу ответить, — сказал Флэндри. — Часы, дни? Прости меня, но ты ведь знал, что нам придется затаиться. Я полагал, ты поймешь, с чем это связано. — И заботливо спросил: — Что, очень тяжело?

— Нет, сэр Просто боюсь, это может отрицательно сказаться на ленче Я собирался приготовить омлет. А под такой страшной силой тяжести он превратится в подошву. Может быть, сделать вместо омлета сандвичи?

Флэндри сел и рассмеялся. А почему бы и нет? Ведь и боги — если они есть — смеются! Иногда мне начинает казаться, что вечер, когда боги создавали нас, был вечером фарса! Впрочем, нет — это был вечер высокой комедии.

Старателя, говорившего немного на англике, звали Айон Орессаул. Народ здесь жил не единым кланом, не на общей большой территории. Каждая семья владела своим клочком земли, и дети этой семьи носили одно имя. Айон, по-видимому, пользовался особым доверием правителя Дюкстона (кто был этот человек?), потому что его назначили опекать гостей. В данный момент у него в доме шло обсуждение ближайших планов, а гости тем временем ждали снаружи. Он выглядел озабоченным, когда вышел к ним.

— Вас разместят в моем доме и у соседей, — объявил он. Тело его состояло как бы из трех сферических поверхностей, завершавшихся остроконечной головой. Обитатели жилища казались гостям абсолютно одинаковыми, и это было еще более странно, чем необычайный расовый тип и диковинные одежды. Жильцы дома, выйдя из него, молча глазели на пришельцев. Их позы свидетельствовали о том, что они рассматривают так всех — и своих, и чужих, — независимо от языка общения.

— Выходить вы можете только с сопровождающим, и обязательно все вместе!