Миры Пола Андерсона. Том 19

Однако, если в дневной фазе Гвидион кажется преддверием рая, во время Бэйла его Святые Города превращаются в круги ада. Гвидион колеблется между гипертрофированной гармонией и полным хаосом. Его шизофреническое население не обладает подлинной добродетелью — гвидионцы просто недостаточно разумны, чтобы грешить.

Таковы люди, народы и их принципы, которые с такими роковыми последствиями сталкиваются в «Ночном Лике». То, что они не в силах понять друг друга, типично для межпланетных отношений в постимперскую эру, когда с течением времени языки и генотип людей стали значительно различаться между собой. (См. «Трагедию ошибок», «Возмездие Эвелит» и «Звездный туман».) Их история является еще одним доказательством — хотя в новых доказательствах вряд ли кто-нибудь нуждается, — что Вселенная вовсе не берет на себя обязательств быть справедливой.

Когда Тольтека, Ворон и Эльфави встречаются во время кровавой развязки, они принимают обличья героев гвидионской мифологии. Их судьбу решают случайно выбранные роли: жить среди архетипов безопаснее, нежели погружаться в них. Когда Ворон пытается спасти Тольтеку от гвидионцев, провозгласив его Солнечным Кузнецом, бегущим от врага в образе оленя, это только побуждает толпу броситься за ним в погоню. По иронии судьбы, в контексте повести нуэвамериканский инженер напоминает скорее преследующего Солнечного Оленя охотника, под ногами которого вянут цветы и который не в силах увидеть другого берега пропасти, через которую перескакивает олень. Это символизирует бессилие разума перед лицом тайны.

Хотя имя «Ворон» подразумевает горе, черноту и смерть в бою, его звучание совпадает с именем Вогана, гвидионского бога-спасителя, умирающего, будучи затянутым в Солнечное Колесо. Он принимает свою роковую роль и гибнет, чтобы спасти других. Только его темнота делает возможным появление зари. Эльфави отклоняет свою предыдущую роль бесплодной, всеугешающей Птицы-Девушки. Вместо этого она становится Матерью, опустошенной страстью к Вогану и спешащей оплакать его смерть. Однако она становится причиной его смерти не в песне, а в действительности.

Следует заметить в скобках, что Эльфави можно также сравнить с Эвридикой, потерявшей Орфея, однако не способной впоследствии оплакать эту потерю. «Ночной Лик» — необычный вариант темы «потерянного любимого», с такой остротой поставленной в «Мире без звезд», «Литании», «Песне фавна» и других произведениях того же автора.

Для читателей трагичность повествования заключается в том, что Ворон жертвует собой ради человека, не способного понять этот подвиг, и женщины, которая не сможет егр вспомнить. Однако для самого Ворона именно такая гибель является в некотором смысле триумфом. Он вознаграждает Тольтеку за нанесенную ему обиду и в то же время налагает на соперника такие моральные обязательства, которые тот не в силах исполнить. Кроме того, он и не хочет, чтобы жизнь Эльфави омрачали воспоминания о нем. Единственное его желание — чтобы она осталась жива и была счастлива. Чувства Ворона во всем подобны чувствам мертвой любимой из «Потревоженной могилы» — песни, которая является лейтмотивом всей повести и из которой взят ее первоначальный заголовок, — «Год и один день».

Наконец, с точки зрения автора, душераздирающая трагичность «Ночного Лика» заключена не в потерянной любви или напрасной смерти. Скорее трагичен сам факт нашего существования — жизнь подверженных ошибкам существ во Вселенной, обреченной на гибель. Трагический порок героев повести заключается в том, что они — люди.

Примером такого хладнокровного и сурового взгляда на жизнь может служить Ворон. Он показывает, что гвидионский миф о превращении человека в Бога ложен. Человек должен примириться со своей долей, радоваться выпавшим ему счастливым минутам, стойко переносить невзгоды, встречать лицом к лицу и Дневные, и Ночные Лики, пока не наступит его последний час.

Пример Ворона показывает, что боль — это то, что существует нагсамом деле, а смерть разлучает навсегда. Цветы увядают, сердца истлевают. Печаль нельзя преодолеть ни ее неприятием (как пытаются это сделать нуэвамериканцы), ни поверхностным объяснением (как поступают гвидионцы). Ничто не в силах помочь разлученным влюбленным, и им не возродиться к жизни вновь. Жизнь — это не стремящийся ввысь прогресс, как считает Тольтека, но и не цикл бесконечных превращений, как верует Эльфави. С каждым мигом Вселенная неумолимо приближается к своему концу. Время можно назвать и релятивистским измерением, и мифическим Пламенеющим Колесом, но, кроме того, оно — Мост, сгорающий за спиной у всех нас.

ВОЗМЕЗДИЕ ЭВЕЛИТ

С оружием Мору разобрался. Пришельцы успели продемонстрировать местным проводникам, сколь мощные вспышки пламени вылетают из бластеров — так назывались те штуки, что висели у каждого из них на боку. Но про видеопередатчики Мору, конечно же, знать ничего не мог. Возможно, он считал их амулетами.

Поэтому вышло так, что когда он убил Данли Сэрна, то сделал это на глазах у его жены.