Миры Пола Андерсона. Том 21

Волосы их были подстрижены пониже ушей и перевязаны лентами с замысловатым узором. Больше на них ничего не было, кроме ремешка с карманом на левом запястье. Он нащупал на своей руке такой же кошелек на браслете. Женщина улыбнулась.

— Да, твои диаглоссы там, — сказала она. — Не думаю, что тебе понадобится еще что-нибудь.

— Кто вы? — спросил Локридж в недоумении.

Они помрачнели.

— К сожалению, тебе недолго придется пробыть с нами, — ответил мужчина. — Зови нас Джон и Мэри.

— А это… когда?

— На тысячу лет позднее.

— Мы знаем, что тебе пришлось пережить кошмар, — сказала женщина с материнским состраданием. — Но у нас не было другой возможности заставить этих дьяволов повернуть назад — разве что убить их. Мы вылечили тебя соматически и психически, пока ты спал.

— Вы отправите меня домой?

— Да. — Тень сострадания пробежала по ее спокойному лицу.

— Фактически прямо сейчас, — сказал Джон. — Мы должны.

Локридж встал с кровати.

— Я имел в виду, не ко мне домой. В Европу, в эпоху Хранителей.

— Я знаю. Идем.

Они вышли. Локридж попытался получить объяснение:

— Я понимаю, почему вы не пускаете сюда никого из прошлого. Так что для вас я?

— Судьба, — сказал Джон. — Самое ужасное слово, которое только может человек произнести.

— Что? Вы… Я… Моя работа еще не закончена?

— Пока нет, — сказала Мэри и взяла его за руку.

— Я не могу рассказать тебе больше, — сказал Джон. — Ради твоего же блага. Война во времени была апогеем человеческой деградации и не в последнюю очередь потому, что отрицала свободную волю.

Локридж старался сохранить спокойствие, которое они каким-то образом вселили в него.

— Но ведь время неизменяемо. Разве не так?

С божественной точки зрения, возможно, — ответил Джон. — Люди, однако, не боги. Загляни внутрь себя. Ты знаешь, что делаешь свободный выбор, не так ли? В войне во времени они оправдывали все ужасные вещи, которые делали, тем, что они якобы так или иначе должны произойти. Тем не менее они сами, непосредственно, были виновны в такой тирании, стольких смертях, такой ненависти, таких страданиях, что страшно представить. Теперь мы знаем, что лучше не заглядывать в собственное будущее, и мы путешествуем только в несчастное, проклятое прошлое — тайком и действуем как наблюдатели.

— Кроме случая со мной, — сказал Локридж с ноткой гнева в голосе.

— Мне очень жаль. Мы вынуждены причинить зло, чтобы предотвратить большее зло. — Джон бросил на него твердый взгляд. — Я утешаю себя тем, что у тебя хватит мужества все это перенести.

— Что ж… — Кривая усмешка тронула губы Локриджа. — О'кей. Я, безусловно, рад вашему вмешательству там, в коридоре.

— Больше этого не будет.

Они вышли на дорогу. Город казался достаточно большим; куда ни глянь, среди высоких деревьев стояли дома. На улице было много народу — красивые люди, шагающие спокойно, не спеша. Некоторые были голыми, другие, видимо, в летнюю жару чувствовали себя лучше в легкой тунике. Двое взрослых, проходя мимо, поклонились Джону — с уважением, но без подобострастия.

— Ты, должно быть, важная персона, — заметил Локридж.

— Континентальный советник. — В голосе Мэри звучали любовь и гордость.

С гиканьем пронеслась ватага детишек. Они крикнули что-то такое, что заставило Джона улыбнуться и помахать рукой.

— М-м-м… то, что я здесь… хранится в тайне?

— Почти, — ответила Мэри. — Факт твоего появления известен. Мы подготовились. Но они — назовем их хранителями времени — не раскрывали деталей. Для твоего же блага. Кто-нибудь мог бы рассказать тебе слишком много… Не обязательно цлохого, — поспешила добавить она. — Но ощущение неотвратимости судьбы превращает человека в раба.

«Меня ждут критические события, — подумал Локридж. — Они не хотят, чтобы я знал, как мне предстоит умереть».

Он освободился от мрачных мыслей, уцепившись за произнесенные Мэри слова.

— Хранители времени! Значит, моя сторона все-таки победила! — Он посмотрел вокруг, вдохнул запах леса, сосредоточился на ощущении прохладного дерна под ногами. — Конечно. Я должен был сразу догадаться. Это хорошее место.

— Думаю, — сказал Джон, — тебе стоит запомнить написанное одним из наших философов. Все дурное — это хорошее, ставшее злокачественным.

В недоумении Локридж молча следовал за своими спасителями. Вскоре они подошли к участку, огороженному живой изгородью. Джон дотронулся до листа, и ветви раздвинулись. За ними лежал летательный аппарат, формой напоминавший торпеду. Все трое вошли в него. Расположенная впереди кабина была похожа на прозрачный пузырь; не было видно ни рычагов, ни каких бы то ни было приборов управления. В хвосте, через дверь, Локридж увидел — механизмы? Очертания? Что бы это ни было, оно не имело ясно воспринимаемой формы, а, казалось, состояло из немыслимо изогнутых линий, то расходящихся, то вновь сходящихся.