Миры Пола Андерсона. Том 8

— Да. Я ведь тоже слышал предположения Данкена и встревожился. Но потом я подумал: во-первых, что сможет Тесей с разбойниками и недовольными, каких он сумеет собрать, что он сможет сделать в собственном городе миноса? Их всех перебьют, и только. Во-вторых, как я уже сказал, у него ведь нет причин полагать, что Лабиринту угрожают стихии. В-третьих, если он ищет признания в Талассократии, так есть ли для этого способ лучше? Несколько лет прожить там в почете — ведь они будут стараться заручиться его дружбой, пока он не вернется домой. В-четвертых, я опять-таки не удивлюсь, если на все это ему намекнул Гафон. Видишь ли, если Данкен предостерег миноса против Тесея, естественно, минос предпочтет, чтобы царевич жил в Лабиринте, где за ним будет легче следить. И в-пятых, девонька, флот в Тирренское море поведет вот этот драмон. На нем поплывет Диорей, так что я смогу следить за ним!

Он слегка обнял ее за плечи и добавил:

— Да, мы тут в опасном мире. Только мир ведь всегда был и всегда будет таким. Но, по-моему, у тебя есть причины приободриться.

Он был бы рад, если бы она осталась у него подольше, но когда Эриссе не удалось убедить его, что он ошибается, она заторопилась обратно. Возвращаясь в Афины, она свернула в придорожную кипарисовую рощу, чтобы выплакаться там. А потом пошла дальше, надеясь, что по ее лицу ничего нельзя будет заметить.

Управляя колесницей Диорея, своего начальника, Пенелей, как и другие воины, объезжал отдаленные хижины, созывая мужчин. Он вернулся на другой день после того, как Эрисса разговаривала с Олегом. С воплями радости катил он на Акрополь — стучали копыта, сверкала бронза, плащ от быстрой езды вился у него за спиной, а его полуголые прислужники бежали за ним в пыли. Эрисса стояла в толпе слуг, бросивших работу, чтобы посмотреть на это великолепное зрелище. Солнечный свет, отраженный его шлемом и нагрудником, ужалил ее глаза.

«Сегодня? — подумала она. — В эту самую ночь? Очень похоже. И Улдин вернулся угрюмей, чем раньше».

Она с какой-то особой ясностью воспринимала окружающее — тени между булыжниками, мухи над благоухающими навозными кучами у конюшни, серебристость дранки на крыше дворца, пронизанный солнцем курящийся дым, тявкающая собачонка, хитоны и туники вокруг, хотя те, на ком они были надеты, казались безликими тенями, а их говор — бессмысленным шумом. Ее мысли холодно парили над ними, наблюдая, взвешивая, сопоставляя. Но в сердце у нее властвовало ощущение Рока, родившееся зимой.

Накануне на какое-то мгновение в ней пробудилась надежда… Нет, она не сдастся. Она знает, что отъезд Тесея в Кносс узором вплетен в ткань судьбы. Ей не известно, как именно, не знает она, и какое отношение к происходящему может иметь ариадна. Ей не удалось убедить Олега, что эти двое сговорились. Несомненно, ее неудача — тоже часть узора, который продолжает ткать судьба. Но ей известно, что так или иначе она свидится с Данкеном перед концом. Ибо месяц за месяцем, вглядываясь в гладь зеркальца, бродя ощупью в тумане смутных воспоминаний, она узнала лицо, которое было среди тех, что окружали ее в тот последний миг, — свое собственное лицо.

Так, значит, она сама была чародейкой, изъявшей последние часы из воспоминаний, которым предстояло питать ее все дальнейшие годы?

Но почему она так поступит? И поступит ли? Где тут смысл? А вдруг это — единственная ниточка, потянув за которую, то есть отказавшись поступить так, она распутает весь клубок? Если бы она, отброшенная на четверть века назад в этот год, знала, что может в этом доме сказать себе юной…

Всю свою жизнь с Дагоном она расспрашивала путешественников, как и уцелевших кефтиу, что же, что произошло? Ей в ответ рассказывали разное, но основа почти всегда была одной. Не успели Тесей и остальные заложники прибыть в Кносс, как разразилось землетрясение и море уничтожило флот миноса. Тесей собрал отряд (утверждая, что так ему повелел оракул) и захватил разрушенную столицу. Вскоре к нему на помощь прибыли собственные корабли и корабли его союзников. Они уцелели, так как находились в открытом море. Покорив то, что осталось от главных городов Крита, он отправился домой, забрав с собой ариадну. Во многих историях упоминалось, что это, видимо, произошло не против ее воли.

В прошлом — ее прошлом, которое пока еще лежало в будущем, — Эрисса считала это неправдоподобным. Такое поведение не гармонировало с той Лидрой, которую она знала. К тому же на Наксосе Тесей доказал, что жрица для него ничего не значила. Бедная женщина кончила дни, приобщившись к тайному культу одной из тех темных древних религий, последователи которых предавались то оргиям, то самоистязаниям. Тесей в дальнейшем объединил под своей властью большую область. А то, что конец его тоже был несчастливым, служило плохим утешением.