Миры Роберта Хайнлайна. Книга 21

— Жениться пока не обязательно. Но разве тебе нисколько не хочется познакомиться с девочками твоего возраста, которые все как на подбор, здоровы, все долгожительницы, как и ты, и желанны во всех отношениях? И которые наверняка не станут поднимать крик, если ты сделаешь вежливое, уважительное, но не двусмысленное предложение? И не возмутятся — за кого ты, мол, меня принимаешь, — когда окажется, что у тебя в кармане припасен презерватив. Сынок, ты не обязан ничего предпринимать со своим говардским списком — но если на тебя накатит возбуждение, или станет одиноко, или все вместе, то проверять говардский список не в пример лучше, чем таскаться по барам или посещать молитвенные собрания: Фонд уже проделал за тебя всю подготовительную работу. Фонду очень желательно, чтобы говардовцы женились на говардовках, и он тратит на это миллионы долларов. — Но не могу же я жениться, мама, пока не закончу учебу. А это еще, как минимум, пять лет. Мне нужна степень магистра, да и докторская по физике не помешала бы.

— Вчера ты говорил со своей сестрой Сьюзен. Как, по-твоему, они с Генри умудрились поступить в колледж сразу после свадьбы? Не волнуйся, Дональд. Выбери только себе колледж подальше от Канзас-Сити, и все твои проблемы будут решены. А твоя мать вздохнет спокойно.

Присцилла взорвалась, узнав, что Дональд уезжает. Мы не говорили ей этого до последней минуты, и в тот же день, когда она поступила в Юго-Западную среднюю школу, Дональд уехал в Гленнвил. Пока сестра была в школе, он уложил свои вещи, а когда она пришла, сообщил ей новость. И тут же сел в «шевроле», до того старый, что на нем нельзя было ехать по автоматической дороге — не было нужных приборов. Присцилла закатила истерику. Она заявила, что поедет с ним. Она угрожала самоубийством.

— Ты меня бросаешь! Я убью себя, убью! Тогда ты пожалеешь о том, что сделал!

Дональд помрачнел, но все же уехал. Присцилла улеглась в постель. Я не обращала на нее внимания. К угрозам покончить с собой я отношусь, как к обычным капризам — подобным шантажом меня не проймешь.

Кроме того, если человек хочет лишить себя жизни, то это его право я так считаю. И если он вознамерился сделать это всерьез, никто его не остановит.

(Да, я жестокая и бессердечная ведьма. Согласна. А теперь ступайте играть в куклы где-нибудь в другом месте.) Присцилла спустилась вниз около десяти вечера и сказала, что хочет есть. Я ответила, что обед давно прошел, но она может взять себе сандвич и стакан молока. Она так и сделала, пришла ко мне в гостиную и разразилась упреками.

— Нельзя оскорблять меня, Присцилла, и в то же время есть мой хлеб, оборвала ее я. — Выбирай одно из двух.

— Какая ты жестокая, мама!

— Это засчитывается как оскорбление.

— Ох, я такая несчастная!

Это было очевидно и не нуждалось в комментариях.

Поэтому я продолжала смотреть Уолтера Кронкайта и слушать его звучную речь.

Присцилла ходила хмурая несколько дней, а потом открыла для себя, как удобно жить рядом со школой, иметь в своем распоряжении комнату, где можно принимать гостей, а также мать, которая терпит и шум, и кавардак — лишь бы потом было убрано, хотя бы раз в неделю. В доме начали появляться молодые люди. Присцилла становилась все счастливее, а вместе с ней и я.

В конце сентября я однажды спустилась вниз около одиннадцати вечера в пятницу — налить себе молока и перекусить — и услышала красноречивые поскрипывания кровати в комнате для прислуги напротив кухни. Я даже не подумала их беспокоить, испытав скорее облегчение, чем тревогу. И потом, звуковые эффекты доказывали, что Присцилла научилась получать оргазм не только с братом, но и с другими парнями. Я поднялась наверх, проверила календарь Присциллы, дубликат которого держала у себя в ванной, убедилась, что день «безопасный» и окончательно успокоилась. Я отнюдь не ожидала, что моя дочь откажется от секса. Тот, кто попробовал и вошел во вкус, никогда не перестанет им заниматься. Если на то пошло, я бы больше беспокоилась, если бы Присцилла перестала.

На другой день я позвонила доктору Рамси и попросила его брать у Присциллы мазок и кровь на анализ каждый раз, как я ее присылаю. Я не полагаюсь на нее и подозреваю, что она рискует.

— За кого ты меня принимаешь? — хмыкнул он. — Я всех проверяю. Даже и тебя, старая кошелка.

— Спасибо, дорогой! — Я послала поцелуй его изображению на экране.

Вскоре после этого радостного события мне позвонил Джордж Стронг. — Дорогая леди, я только что вернулся. Есть хорошие новости, — с застенчивой улыбкой сказал он. — Делос согласился с тем, что ты должна войти в правление. Акционерам мы сможем об этом сообщить только на отчетном собрании, но правление вправе назначить нового директора и до собрания, если освобождается вакансия. А тут как раз один из моих заместителей собирается подать в отставку — с поста директора, не с поста моего заместителя. Сможешь ты присутствовать на собрании директоров в Денвере, в понедельник шестого октября?

— Конечно, смогу. Я ужасно рада, Джордж.