Миры Роберта Хайнлайна. Книга 21

Самое заветное мое желание — увидеться с Вами и вновь искать Вашей руки. С мыслью об этом я собираюсь провести несколько дней дома с родителями, а потом сразу же отправиться в Роллу, чтобы возобновить занятия. Хотя я и получил диплом в прошлом апреле на шесть недель раньше срока, эта бумажка не возместит мне тех занятий, которые я недополучил.

Так что я намерен наверстать упущенное и добавить еще немного для ровного счета — а в Фивах смогу бывать каждый уик-энд. (К чему этот хитрый тип и вел с самого начала!) Могу ли я надеяться увидеть Вас в субботу четвертого марта и в воскресенье пятого? Открытка с ответом должна застать меня в колледже, но если Вы не ответите, я буду считать, что Вы согласны.

Как медленно идет этот поезд!

Наилучшие пожелания Вашим родителям и привет всей семье.

В нетерпеливом ожидании четвертого числа остаюсь преданный Вам Брайан Смит, бакалавр, сержант саперного батальона ополчения штата Огайо».

Я перечитала письмо еще раз и задержала дыхание, чтобы успокоить сердце. Потом пошла к матери и дала прочесть ей. Она прочла и улыбнулась:

— Счастлива за тебя, дорогая.

— Может быть, написать ему, чтобы подождал, пока не вернется отец?

— Твой отец уже выразил одобрение мистеру Смиту… и я присоединяюсь.

Пусть приезжает. — Мать задумалась. — Попроси его, пожалуйста, если можно, взять с собой военную форму.

— Да?

— Ну конечно. Чтобы он мог ее надеть в воскресенье в церковь. Думаю, тебе будет приятно.

— Еще бы! Как Том в его первое воскресенье дома. Чудесно!

— Мы можем гордиться им. Я и отца твоего попрошу надеть форму в первое воскресенье. — Она снова задумалась. — Морин, мистеру Смиту не обязательно останавливаться в пансионе миссис Гендерсон или ехать ночевать в Батлер. Фрэнк может поспать на второй кровати у Тома, а мистер Смит пусть займет бывшую комнату Эдварда.

— О, чудесно!

— Да, дорогая. Но, Морин, — посмотри-ка на меня. Я хочу, чтобы во время его пребывания под нашим кровом дети — в том числе и Томас — не увидели и даже не заподозрили чего-либо неподобающего.

Я вспыхнула до самых ключиц.

— Обещаю, chere mama.

— Не надо обещать. Просто веди себя осмотрительно. Мы с тобой обе женщины, доченька; я хочу тебе помочь.

Март настал просто золотой, что меня очень устраивало: не хотелось просидеть весь день в гостиной, соблюдая приличия. Погода стояла теплая, солнечная, безветренная. И в субботу четвертого числа я отправилась на прогулку, как благовоспитанная девица — с зонтиком, рукавами «баранья ножка» и невероятным количеством нижних юбок — пока Дэйзи не увезла нас на сто ярдов от дома, вне досягаемости посторонних ушей.

— Брайни!

— Да, мисс Морин?

— Какая еще там «мисс Морин». Ты уже имел меня один раз, так что можешь оставить свои официальные манеры, когда мы одни. Скажи лучше эрекция налицо?

— Ну, раз уж вы об этом упомянули — да!

— Если бы ты сказал «нет», я бы расплакалась. Посмотри, дорогой, какое чудесное местечко я нашла.

Вообще-то его нашел Нельсон — а значит, была гарантия, что этого места никто не знает. Дэйзи пришлось протискиваться по тропинке, в двух местах очень узкой, потом мы выпрягли ее и пустили пастись, а сами развернули двуколку — кобылке бы это там сделать не удалось.

Я расстелила одеяло на полянке, которую от речного берега отделяли густые кусты, и разделась, а Брайан смотрел на меня… разделась совсем, оставив только чулки и туфли.

Местечко мы нашли, конечно, уединенное, но слышно меня было за четверть мили. Я даже лишилась чувств, а открыв глаза, увидела над собой встревоженное лицо Брайни.

— Тебе плохо?

— В жизни не было так хорошо! Благодарю вас, сэр! Вы были великолепны! Выше всяких похвал. Я умерла и вознеслась на небо.

— Нет, ты не умерла, — улыбнулся он. — Ты жива и ты прекрасна, и я люблю тебя.

— Правда любишь? Брайан, ты правда собираешься жениться на мне? — Да.

— Даже если я не подхожу Фонду Говарда?

— Рыжик, Фонд Говарда свел нас… но вернулся я к тебе совсем не из-за него. Я бы охотно отслужил семь лет, как тот, в Библии <Иаков (Бытие, 29: 18–20)>, ради того, чтобы на тебе жениться.