Миша и осень на ферме

Во время разговора Светлана Витальевна по секрету поведала Малинину, что ее дети со своими семьями живут в Восточном – и поэтому ей особенно тяжело плохо говорить о жителях соседнего города, а уж если у нее спрашивают, где ее дети живут, то врать приходится. Стоит сказать правду в компании западных – и будешь объявлен врагом народа.

– Значит, вы не были бы против, если бы западные с восточными помирились? – спросил Миша.

– Конечно, нет! И я знаю про многие семьи, где одни живут тут, а другие – там. Нам бы всем хотелось, чтобы все было по-старому. Двадцать лет назад так хорошо было! – вспоминала Светлана Витальевна. – Все друг к другу доброжелательно относились, все дружили, никто друг про друга даже за спиной плохо не говорил. А сейчас? В открытую ругань несется с одной стороны на другую, а те отвечают так же! Не должно так быть.

Миша был согласен со Светланой. Он убедился в том, что на днях было бы неплохо снова навестить Павлова Сергея Павловича в Восточном.

Когда время на часах достигло шести, Малинин сказал:

– Смена закончилась. Рад был познакомиться, Светлана Витальевна.

Из-под своего стола она достала пакет с конфетами – и протянула ему:

– Держи конфет, сынок, – сказала она благодарно. – Спасибо, что помогал сегодня.

– Тут много, – хохотнул он. – Я больше трех штук не возьму.

Та настаивала:

– У меня дома еще есть! А ты бери эти. Труд человека должен оплачиваться!

Миша сдался – и, взяв конфеты, попрощался с гардеробщицей. Выйдя из здания, он сел на свой велосипед – и спешно поехал домой, надеясь, что успеет доехать до фермы до девяти часов вечера.

Он подъехал к ферме без десяти минут девять. Прибыв домой, он включил везде свет, положил конфеты на стол и стал заваривать себе чай. Хорошо было бы нормально поужинать, но Малинин любил сладкое и иногда позволял себе испортить аппетит. Он улыбнулся воспоминанию о том, как в детстве его за это ругали. Малинин считал, что возможность есть сладкое тогда, когда хочешь, является одним из неоспоримых преимуществ взрослой жизни.

К моменту, когда он налил себе чай, на ферму въехал фургон курьера. Время было девять часов восемь минут. Оставив трапезу, Малинин пошел встречать доставку.

Когда Миша вышел из дома, курьер уже стоял у автомобиля и махал ему рукой. Им оказался молодой человек лет двадцати пяти. Миша подошел ближе – и курьер поприветствовал его и предложил ему расписаться на документе за доставку. По его виду Малинин решил, что тот то ли уставший, то ли расстроенный. Малинин уже собирался спросить у него, как прошел его день, но пришел к выводу, что в этот раз в чужие дела лезть не станет. Выгрузив коробки из его фургона, Миша поблагодарил его за доставку и пошел домой. Расставив коробки с продуктами в коридоре, Миша их все открыл – и начал таскать из них продукты на кухонный стол, проверяя там срок годности. Когда обнаружилось, что стол был завален изобилием упаковок с едой, Малинин взялся раскладывать продукты. Пока он расставлял еду по шкафам и холодильнику, Малинин поглядел в окно: курьер сидел на земле у своего фургона – и почему-то никуда не уезжал. «Надо было все-таки спросить про его день», – задумался фермер – и пошел обратно на улицу.

Вышедшего из дома фермера курьер встретил пустым взглядом, который слегка оживился, стоило Мише подойти и сказать:

– Может, чаю хотите?

Доставка продуктов Мише была сегодня последней по расписанию у курьера. В разговоре за чаем с конфетами тот рассказал, что на отдыхе он поругался с супругой. Та забрала детей – и уехала от него.

– А чего поругались? – спросил Миша, поедая конфеты.

– Да я просто иногда в карты могу поиграть, – признался курьер, представившийся Тимофеем. – На деньги. Ксюша, жена моя, говорит, что я так однажды проиграю по-крупному, если продолжу. И детям дурной пример подаю. Считает, что азартные игры – это плохо.

– И что думаете делать теперь?

– Не знаю, – пожал он плечами. – Я уже пытался в прошлом прекращать играть, но потом предложит кто-нибудь в картишки перекинуться – и не могу отказаться.

Малинин отхлебнул чая.

– А жену с детьми любите?

– Что за вопрос? – удивился тот. – Разумеется.

И Малинин рассказал ему свою историю, которой он недавно поделился с Черниковым. Пока Тимофей слушал, пару раз он делал выражение лица, говорившее «Да ладно! Не может быть!» Но Малинин рассказывал так искренне, словно доверяя сокровенное, что после повествования Тимофею только и оставалось, что смотреть в чай в своей чашке таким взглядом, словно это был целый океан.

– И все это потому, что любите? – спросил Тимофей.

– Без любви я бы не пытался измениться. Не начал бы стараться вести себя по-другому по отношению к остальным. Жил бы для себя, – Миша улыбнулся. – Со временем привыкаешь быть лучше, чем ты был. Вроде, даже иногда воспринимаешь это как что-то естественное, будто бы всегда был таким, но что-то мешало. Но причину того, почему решил жить иначе, не забываешь никогда. И эта причина гонит вперед, заставляет действовать. Если я смог заставить себя жить по-новому, то я думаю, почти кто угодно сможет.