Миша-Мишутка Романов

Я всё же бывший телохранитель и убийца. На курсах дело "первого марта" разбирали. Сам потом кое-что почитывал. Заговорщиков знал поимённо.

Так что пару записочек от сочувствующего углём на десятирублёвых купюрах подкинул. Ни чего конкретного, мол, работаю в охране, но сочувствую делу.

Это их немного напугает, но сведения правдивые.

Будет только одна деза — первого марта. Ко мне на базу в этот день поедет не мой отец, а братья. Если план сработает, а я даю где-то четверть шансов, то валить народовольцев придётся всех.

И нить надо тянуть от тех, кто будет нападать на карету возле базы.

Если дело будет только на канале — нужно будет по-тихому снять того с кем контактировал Гришка. Лучше пожар, чтобы все следы полностью.

А у меня впереди годы и не Ники не Георгий не куда от меня не денутся.

Папашу в этот день я буду беречь от внеплановых глупостей лично.

Он плюс старый реакционер Победоносцев — сохранят для меня империю.

А часы тикают.

День приближается.

Газета моя поёт дифирамбы Освободителю, называет его отцом нации, намекает что хочет, мол, отменить совсем выкупные платежи за землю. И моего отца тоже не забывает. О бомбистах, мол, недоноски не на что не способные турецкие шпионы.

Хотят, мол, Народной неволи и кровавой бани по образцу французской революции.

Ну, вот и день Х.

Утром проснулся в шесть. Начал с гимнастики до семи. Отослал Лаврентия к нашим — готовится.

План был простой — все мои плюс типографские плюс разносчики газет плюс люди усача собираются на армейской базе. Часам к 10 к АБ подтянутся все — чтобы, если всё пойдёт по плану, взять бомбиста.

Взял в руки сабельку, любовно заточенную Оруженосцевым до остроты скальпеля.

Голову отрубить с одного удара нельзя, а вот палец — вполне. Заглянул в окно.

Снег падает в зелёной тиши парка кровавыми хлопьями. Встряхнул головой-— нет, ну привидится такая чушь.

Снег скоро должен кончится. Во всяком случае при покушении снегопада точно не было.

Вспомнил как, проснувшись, заглянул в глаза Лаврентия — страха там не было только преданность.

Вошёл дядька усач — вот этот ни чего не знает, но дергается. Чует что-то.

Повязку теребит. У него, Лаврентия и у всех остальных моих повязка на правом плече на чёрном фоне золотое солнце — пересечённое серебристой детской сабелькой. И девиз — Вернём Россию.

Ну что — время скоро ни чего не смогу остановить даже Я. сейчас ещё в силах — но не буду. Стрелки забиты.

Братьев я заманил просто — ещё две недели назад объявил учение своей дружины.

Драку на палках с местной уличной шайкой.

Восемь парней от пятнадцати до восемнадцати лет.

Одежду им подкинул, червонец дал. И пообещал ещё десять, если побьют моих ребят.

И для народа вчера в Правде рекламку тиснул.

А братья всё через мать узнали — загорелись посмотреть. Примчатся обязательно.

И карета единственная для них осталась — легкая. У другой колесо чинят, но она другого цвета. В записке для Воли я описал первую.

С отцом решил не оставаться не маленький он. Даст бог выживет.

С дедом всё по плану. Он уже выехал, ну и мне пора. Начнем, помолясь.

Усач посадил впереди себя на коня. По дороге ещё раз обдумываю план засады — три места.

3десь карета почти останавливается. Ну что, всё тихо. До времени перевода стрелок два часа. Решил проводить акцию в одиннадцать.

Вот я и на месте. Толпа на пустыре недалеко от дома — уже подтягивается.

Взял у Усача часы — полчаса до начала. Сутолока.

Лаврентия я отослал к точке два, очень мне она понравилась. В прошлом был случай — с парой несогласных адыгов разбирался бомбой — бабушкой нынешних пиротехников — РПГ-1 называлась. Широкий рулон скотча, веревочка, граната под машину — дешево и сердито. И там тоже остановился на точке два — а ведь могли до тех девок в этот день и не поехать. Но место было удобным.

Смотрю на часы — до боя двадцать минут. Нет, к бою я готовился, ребята так вообще уверены в победе. Но победа в этой крысиной драке меня не интересует.

Я жду взрыва и Лаврентия. Он должен взять бомбиста — арбалетом.

Арбалет он с Гришкой изготовил в тайне от других наших.

Стреляет коротким тупым болтом. Не убивает, но вырубает начисто.

Вот он на чердаке рядом там и ждет. Хорошее место — сам пристреливал.

Есть контакт. Все разворачиваются в сторону взрыва. Многие ничего не понимают — но не мой эскорт. Те, сразу, бегут к лошадям.

Мы — один казак, несостоявшиеся противники, моя банда — бежим в ту же сторону.

Да этот казак не усач как куль с картошкой меня несет. Уха у него нет — правого.

На полдороге сзади из проулка выскакивает Лаврентий. Кивает два раза — значит, стрелу подобрал.

Великолепно — а, поди, ты сработало, не дал бы и рубля за этот план.

Подбегаем — карета на боку. Рядом копошатся казаки. Кого-то вытаскивают из кареты.

Человек пять держит под руки бомбиста-гимназиста.

Подбегаю к телам. Григорий, брат мой пусть земля будет тебе пухом.

А Николя — живучий зараза. Глаза только нет одного, и посекло сильно.

Ну ладно — один не двое — но тоже ничего, пора играть.

Рву на себе волосёнки, Мишутка Григория любил, хватаю шашку.