Читаем Миша-Мишутка Романов полностью

Миша-Мишутка Романов

Ору, кто меня любит — со мной. Бежим к пятёрке казаков с террористом, усач бежит справа, Лаврентий слева.

Давим сопротивление силой, без боя. Просто я киваю Усачу и он с другими казаками просто вырывают парня.

Я спрашиваю таким писклявым ментовским голоском — имя, фамилия.

Удивлён, потом узнал эмблему, сплюнул. Попал мне на штанишки, зараза.

Командую — на колени его. Ставят. Гришка-силач и ёще пара ребят тащат колоду.

Не большую — из ближайшей поленницы. Ложат руку парня. Тот что-то понял — упрямится. У нас с Лаврентием это обговорено. Бьёт палкой по костяшкам.

Ещё раз. Разжал на мгновение кулак — сразу рубанул. Два пальца долой. Шок.

Кулак даже сжать забыл. Смотрю на казаков, бледные, но держат крепко.

Ещё взмах. Большой палец. Пытается поджать остальные. Рублю грязно — то есть безымянный и мизинец долой — но счастью кисти.

Отдаю сабельку Лаврентию, он счищает снегом кровь, достает точило.

Вжик, вжик.

Велю перевязать. Чем-то руку ему перематывают. Один из казаков достаёт Из-за пазухи фляжку — выливает на кисть.

Вжик, вжик.

Проходит пара минут — вроде взгляд у парня просветлел. Орет поменьше.

Посмотри, говорю, на карету. Глядит. Показываю на вторую руку — говорю — следящая. Потом ноги. Потом портки сниму, чай там тоже палец имеется.

И руку другой себе в локте сгибаю для ясности. Имя, фамилия. молчит. Говорю Усачу — Вторую руку. Орет, скажу, всё скажу.

Говорю, скажешь, всё скажешь. Беру у Лаврентия сабельку и повторяю операцию.

Повторяю потом ноги, потом сам знаешь.

Мать спрашиваю, есть аль сестрёнка, по глазам вижу что есть.

Отдам, говорю своим на потеху, потом сделаю то же что и с тобой. Так что говори побыстрее.

С пол часа я его слушал, Лаврентий и один из пацанят рядом были — тоже слушали.

У них из всех наших, после меня, лучшая память, особенно у Ваньки. Ивана нашего Сусанина.

Это я ему такую фамилию выправил, мол, врагов моих будет сусанить, восьмилетка.

Память — короче — зверь.

Вжик, вжик.

Задаю под эту музыку вопросы, вроде не врёт.

Про те адреса, что я знаю, сказал и что не знаю пару выложил. Живенько парень колется.

Усач, услышав про государя, бледнеет.

Своим бывшим противникам говорю — давайте студента и на базу.

Лаврентия с одним казаком во дворец за грамотной няней, принадлежностями для письма и подмогой.

Рядом казаков тридцать не занятых работой.

Разделяю на тройки. Ванька сообщает адреса. Выбираю из пацанов, тех кто знает конкретные адреса, если народовольцы будут драпать.

Сообщаю приметы. Приказываю сразу без разговоров в лоб давать и связанных на базу.

Ну, всё я на базе. Появляется Усач с новостями.

С дедом всё по плану — при смерти. Велю Усачу быть рядом с отцом — мол, раз деда достали то и его могут. Студент ведь признался, что думал тот в карете.

Попросил прислать мне толковых людей из охранки. Ускакал.

Прибывает одна из троек — удачно. Беру сабельку и по схеме.

Рядом студент беспалый — так что всё скоренько и без шуток.

Прибавляю ещё адресок. Отсылаю тройку на новый адрес.

Приезжают, колются, отсылаю по другим адресам — конвоир, короче.

Приехали три жандарма — смотрят на меня как на тибетского Будду.

Или ламу, короче не знаю, как у них там называется.

Один, по пузу видно, начальник — вякнул, мол, я не прав и он берёт расследование в свои руки.

Кивнул казакам — без слов взяли и на колени. Провел тыльной стороной на бровями, сабелька там чуть измазана в двухнедельном дерьме, и за порог — в снег.

Повернулся к остальным, спрашиваю, будем работать, те кивают.

Подрядил жандармов отчёты их менторские писать, мол, чистосердечно такой-то признался в содееном, и прочая лабуда.

Теперь стараюсь, если клиент грамотен, пишущую руку ему или ей не портить.

Что бы под протоколом расписывались. К одиннадцати вечера взяли всех кроме одного.

Ушел. Ну, пусть побегает.

Спать.