Мишангел

После осмотра Мишу перевели в палату. «Отделение травмоортопедопатологии», – с трудом прочитал Миша на двери отделения и ужаснулся. Вместе с ним в палате оказались ещё два мальчика. Один совсем мелкий, года четыре, поэтому с папой. Мелкого случайно придавила его же собственная собака сенбернариха и поломала ему два ребра. Этого мальчика звали Витя. Второму мальчику по имени Шамиль оказалось одиннадцать. Он был фотографом и сломал пятку, неудачно прыгнув с забора в зоопарке: снимал взгляд жирафа на макро, а до морды жирафа ещё попробуй долезь. Шамиль уверял, что в жирафовых глазах видна тайная карта саванны, нужно только внимательно разглядывать радужку.

– А ты что сломал? – спросил Шамиль.

– Ничего не сломал. У меня крылья вот. Аномалия развития… типа.

– Болят, что ли?

– Не.

– Тогда в чём проблема?

– Ну, это странно. У людей не должно быть крыльев. Вдруг от них спина начнёт болеть и горб потом вырастет. У нас в подъезде была такая старая консьержка, как верблюд. С горбом.

– Злобная?

– Не. Хорошая. Но горб точно отпугивал всех, кто совался без спроса.

– А летать можешь?

– Могу.

– Крутяк! Тебя надо сфоткать – ну как ты летаешь. Я потом на конкурс отправлю! Я бы на твоём месте вообще не лечился… Ты же человек-квадрокоптер! Крутые всякие ракурсы снимать можешь…

– И то правда, – сказал папа мелкого. – Зачем лечиться, если крылья не мешают? У человека много чего рудиментарного есть. Хвост, например, или жабры. Точнее, это они у зародыша есть, а потом постепенно отмирают. Но природой-то заложено. Может, и крылья заложены, только у тебя генетический внутриутробный сбой произошёл: у всех отмирают, а у тебя развились вот.

– Вы ерунду-то не говорите, – вмешалась Мишина мама. – Я бы на вас посмотрела… с жабрами.

Она уже достала из сумки одежду, мыло, зубную щётку, пасту, полотенце, печенье, соки и кружку с Крипером[3] и разложила всё по полкам большой жёлтой тумбочки. Потом потащила Мишу в коридор к общему холодильнику и показала, где стоит пакет с фруктами, ягодами и бутерами, подписанный: «Ермолаев, 211-я палата». С родителями лежать в больнице разрешали только малышам. Для остальных – приёмные часы с 16 до 18.

– Попробую договориться на платную палату, может, разрешат с тобой остаться. В четыре папа приедет, – сказала мама. – Мишастик, надеюсь, ты не будешь дурить и выкидывать таблетки. Лечиться нужно обязательно, нам ещё в Аргентину в июле, а то никуда не поедем.

– Лучше в Антарктиду.

– Ладно, поправляйся, милый! Люблю!

Мама чмокнула его в макушку и ушла. Таблеток оказалось катастрофически много. Целая тарелка на обед и тарелка на ужин. Миша устал их глотать и чувствовал себя каким-то питоном, который только и делает, что глотает добычу целиком. Гораздо веселее была лечебная физкультура и физиопроцедуры (нужно было греть на специальных аппаратах то руки, то шею, то спину).

На следующий день, уже с самого утра, в Мишиной палате топтались журналисты с диктофонами, микрофонами и камерами. Зачем-то заглядывал полицейский. Ролик на ютубе, снятый тем парнем с улицы, набрал три миллиарда сто двадцать восемь просмотров и миллион комментариев на всех языках мира.

– Вот это крутяк! – сказал Миша поначалу, но журналисты ему быстро надоели.

– Скажи, что ты будешь делать, если завтра у тебя вырастет клюв? – спрашивала журналистка с бронзовыми ногтями и совала диктофон прямо Мише в рот.

– Что сказали друзья, когда узнали, что ты стал инвалидом? Они издевались над тобой? – спрашивал журналист в розовом жилете.

– Как тебе это – проснуться звездой ютуба? – спрашивал костлявый маленький журналистёныш.

– What do you think about global warming and waste sorting?[4] – спросил journalist[5].

Потом Мишу попросили полетать немного во дворе. Один дядька с камерой попросил медленно парить над приёмным отделением, другой попросил приземлиться на старые скрипучие качели и нахохлиться, третий попросил почистить носом пёрышки. Наконец мама и главный врач всех выгнали. Миша устал. Хорошо, что ближе к вечеру пришёл друг Елисей со своей бабушкой, чизбургерами и колой. А вместе с ними бабушка со свежезаписанным синглом и папа с новым планшетом.

На другой день приехала Людмила Николаевна, учительница 3-го «Ж». Она плакала в коридоре вместе с мамой и раз пять повторила: «Одни беды, точно класс „Ж“…»

А что поделаешь, если у школы пятьдесят девять филиалов? В самых дальних есть класс «Ю» и даже «Z» (русских букв не хватило на всех). Людмила Николаевна объясняла, как делать итоговые контрольные ВПР. Миша учился нормально, как все, и на ВПР ему было наплевать – за пять секунд сделает. Но почему-то сделал за два часа и получил три. Потом приехали врачи из всех стран мира и устроили научное заседание, которое продолжалось целую неделю.