Мишель

Кровь стынет в жилах от сообщения на форуме. Независимая журналистка пишет, что правоохранительные органы замалчивают тысячи случаев нападений, на таких, как я, во всех союзных странах. Почему полиция не предпринимает решительных мер? Почему об этом боятся говорить? Мороз по коже. Я хлопаю крышкой ноутбука. Довольно.

За дверью с двумя замками пятого класса я уже не чувствую себя в безопасности. Зарываюсь в одеяло. Я измотана, изведена, издёргана, измучена. Даю волю накопившимся чувствам, рыдаю, пытаюсь забыться, горюю.

Глава 15

На часах полдень. Мама не смогла разбудить меня утром. Думаю, взглянув на моё лицо, у неё возник вопрос, почему я плакала.

Поднимаюсь с кровати. Бёдра и икры болят — вчера меня заставили побегать. Дисплей эффона посыпан солью — это мои высохшие слёзы. Оказывается, ночью я отправила Кристоферу два сообщения, очень глупых и наивных, с орфографическими ошибками, такими, что их не исправила программа. В сообщениях я в дурацкой форме выражаю свою обиду и боль. Сейчас мне стыдно, что я проявила слабость, написала несуразные вещи и унизилась перед Кристофером.

Ого: на эффоне в приложении я вчера составила четыре фоторобота нападавших. Оперативная группа так и не приехала домой. Вряд ли я не услышала их звонка.

Этого я очень боялась: Зое и Леа до сих пор не объявились — посты об исчезновении девушек висят на страницах их мам. Меня обуревает тревога. Посылаю обращение на электронную почту полиции, приложив фотороботы тех, кто на меня напал. Чем ещё помочь? Заглянуть что ли в участок?

Встав в ванной под струю, делаю воду погорячее. Пытаюсь немного отвлечься. «Если будет двойня, я разорю Кристофера на алиментах», — когда я вдруг думаю об этом, улыбаюсь краешками губ. Почему эта мысль согревает меня, питает? Потому что я могу усложнить Кристоферу жизнь? Нет, тут другое: нелепая надежда, что, если у меня родится много красивых детей, Кристофер так полюбит их, что вернётся ко мне. Вот была бы тройня!

Ложусь на кровать поперёк и тупо пялюсь вверх. Закольцовываю песню на эффоне, под которую мы с Кристофером танцевали в клубе, когда встретились. Под неё замечательно страдается. Я уже не раздавлена горем, не в слезах и соплях, но мне плохо.

Хожу на кухню перекусить. Я вынуждена есть, не из-за того, что хочу, а из-за того, что мой желудок теперь кормит не меня одну.

Раздаётся короткий мелодичный звук эффона: кто-то написал в социальной сети. Теперь это могут сделать только мои настоящие друзья. Это Белла:

О чём таком вы советовались с Рафаэлем?

А что?

После ужина он пригласил меня в номер, и мы целовались до самого утра.

Просто целовались?

Да. А ты, значит, поссорилась с Кристофером? Из-за чего?

Вообще-то мы расстались: он помирился с бывшей.

Обманывал тебя?! Вот сволочь.

Жизнь на этом не кончается. Так что…

Да, не раскисай, я навещу тебя.

Давай лучше куда-нибудь сходим завтра. Сегодня я хочу побыть одна.

Знала бы Белла, что я беременна, возненавидела бы Кристофера, а он друг Рафаэля. Ей будет сложно в их компании. Я рада за подругу, что у неё с Рафаэлем завертелись отношения. Есть повод приободриться.

На эффон поступает СМС: Кристофер пишет, злит меня. Он пишет лишь потому, что я заполучила себе его частичку. Я позабочусь о нашем ребёнке, отдам ему всю свою нежность, ласку, всё самое доброе и хорошее, что есть у меня. А Кристофер отказался от моей любви.

СМС приходят одна за другой. В сообщениях Кристофер приносит извинения за вчерашнее: «Всё вышло по-дурацки». Он выманивает меня на ещё одну встречу, просит прощения за то, что Флора была со мной чересчур резка. Посмотрим, как Кристофер запоёт, когда подруга отправит его лечиться «от меня». Последнее сообщение приятное: Кристофер пишет, что он многое сделает, чтобы мы стали хорошими друзьями, и что оставить ребёнка — правильное решение. Полагаю, они на пару с Рафаэлем образумили Флору, и теперь она отвяжется от меня.

Дверные замки пятого класса вдруг отпираются — три часа дня, а мама с сёстрами уже вернулись. Не из-за меня ли?

— Вы что раньше? — спрашиваю я и стараюсь улыбнуться сёстрам, чтобы спрятать грусть.

— Так получилось, — уклончиво отвечает мама. — Собираешься сегодня куда-нибудь?

— Нет.

— Хорошо.

— А что?

— Ничего. Ты обедала?

— Да.

Мама пристально смотрит на меня. До этого если я возвращалась домой расстроенная и заплаканная, ей приходилось уговаривать меня поесть. Маме не догадаться, какая во мне произошла перемена. Я бы сказала ей, что беременна, если бы отец будущего ребёнка не ушёл от меня. Теперь придётся скрывать. Главное, чтобы Ален не позвонил родителям. Папа ведь найдёт Кристофера и устроит ему взбучку. Я не прочь сама поквитаться с Кристофером. Например, заломить ему руку болевым приёмом, чтобы он просил пощады. Но затем мне хочется простить его и заняться с ним любовью — глупый поступок. Дело вот в чём: в глубине души я не жалею, что встретила Кристофера. Нам было здорово вместе.

На кухне мама наливает Голди особый чай «Паинька». Я подметила: если что-то произошло в яслях, малышка молчаливая и не бегает.

— Что это с Голди? — интересуюсь я у мамы наедине.