Мишень

… Время уже приближалось к полудню. Джоэл, которому успело наскучить однообразие окраинных кварталов, долго поднимался по мраморным ступеням широкой лестницы, залитой яростным светом палящего голубого солнца. Красивый облицовочный материал здесь, как и в других местах, не пощадило вездесущее время — он растрескался и местами крошился под ногами. Причудливые растения с гибкими усиками и продолговатыми бледно-синими листьями росли в трещинах, внося свою лепту в дело окончательного разрушения. Джоэл проследил за одним из стеблей такого вьюнка, мысленно удивляясь его настырной живучести, — растение карабкалось вверх, к немилосердному, палящему солнцу, цепляясь своими усиками за малейшие трещинки в ограничивающих лестницу вертикальных стенах, и, похоже, вовсе не собиралось умирать.

«Как же тогда утверждение о том, что все живое на Демосе приговорено?» — с некоторым смятением подумал он, вдруг осознав: Город Мертвых, оказывается, вовсе не так уж и мертв?…

Пока он обдумывал это, машинально поднимаясь вверх по широким, удобным ступеням, лестница внезапно окончилась огромной, вымощенной плитами площадью. По ее периметру возвышались ступенчатые руины величественных в прошлом зданий. Их фасады казались пирамидальными из-за наличия огромных террас, на уступах которых до сих пор сохранилась какая-то растительность.

Заинтригованный, Джоэл пошел к одному из чернеющих невдалеке входов.

Огромная площадь, которую обступали руины, казалась бесконечной, но не однообразной. На ней там и тут в некотором геометрическом порядке были расставлены скульптурные группы. Серые кляксы давно засохшей, растрескавшейся земли в обрамлении каменных поребриков указывали на места, где раньше произрастали кустарники. Их черные, высушенные солнцем стволы, украшенные огрызками ветвей, до сих пор возвышались кое-где, но теперь они более походили на мотки беспорядочно раздерганной, обугленной проволоки, чем на растения, и крошились в прах даже при легком прикосновении к ним.

К этому времени солнце уже перевалило за полдень, и углы зданий, полуобвалившиеся вычурные арки, потрескавшиеся скульптуры — все предметы, что хоть немного выступали над землей, обзавелись короткими, резкими тенями.

До входа в намеченное здание еще оставалось пройти сотни три метров, когда Джоэл остановился, чтобы перевести дух, в тени, падающей от огромной скульптурной группы. Выполненная в камне композиция представляла собой двух незнакомых ему гривастых животных с мощными мускулистыми лапами, грациозными туловищами и тонкими, украшенными кисточками хвостами. Они боролись с существом, которое, если присмотреться, сильно напоминало самого Джоэла, за исключением того, что на мускулистом, обнаженном теле борца он не нашел никаких признаков имплантов.

«Как можно было жить без них?» — с недоумением подумал юноша, прислонясь спиной к лапе вставшего на дыбы животного. Откинув языком крышечку, закрывавшую устье специальной трубочки, подведенной к самому рту, он сделал несколько глотков теплой безвкусной воды.

Жизнь без имплантов представлялось ему не просто неудобной или мучительной, а скорее невозможной. Глоток воды, выданный в рот из мягкого патрубка регенерационной системы, только подтверждал справедливость таких мыслей. Теплая жидкость была как раз собрана и переработана вживленным в его организм утилизатором отходов. Не будь его, откуда, спрашивается, он взял бы сейчас воду, столь необходимую для нужд его биологической составляющей? Ответ напрашивался сам собой — ниоткуда. Он бы попросту умер от жажды. «А раз так, — подумал Джоэл, глядя на мускулистого каменного борца, — значит, и сомневаться незачем. Стремление к полному кибернетическому совершенству — вот единственно верный путь…»

Он уже отдохнул и собирался двинуться дальше, когда его внимание привлек слабый шелестящий звук.

Джоэл насторожился. Его мускулы машинально напряглись; мгновенный выброс адреналина в кровь подействовал и на протезы, — чуткий анализатор уловил возбуждение биологической половины тела, и сервоприводы механических конечностей тоже взвизгнули, защелкали, изготавливаясь к чему-то…

Он осторожно выглянул из-за скульптуры, стараясь при этом оставаться в тени.

На площади действительно творилось нечто странное — от дальних зданий вдоль мощеного покрытия ползла ясно различимая полоса тумана. Даже издали туман производил неприятное впечатление живого существа. Он двигался, совершенно не сообразуясь со слабым, горячим ветерком, который, лениво дул по площади, наоборот, полосы зыбкой, молочно-белой субстанции ползли, свободно огибая препятствия, двигаясь против легких эманации воздушной среды и одновременно совершая плавные изгибы — вверх, вниз, по сторонам, смотря что в данный момент привлекало внимание этого непонятного образования…