Мишень

— Ты нашел, что искал, Джоэл? У тебя есть доказательство того, что ты побывал в Городе Мертвых, столкнулся с опасностями и сумел добыть нечто полезное Клану?

Джоэл, которого за минуту до этого охватила странная робость, вдруг перестал сутулиться и спокойно посмотрел в неподвижные глаза наставника.

— Да, — негромко, но твердо ответил он. — Я принес самое ценное, чем только можно обладать.

— Покажи.

— Это нельзя показать, — ответил ему Джоэл. — Я вынес назад из Города свою душу и знание того, что этот город — место обитания Живых.

Наставник обдумывал его слова очень долго — наверное, больше минуты. Потом вдруг так по-человечески покачал головой и произнес:

— Это неправильно. Ты должен был принести артефакт или погибнуть. Ты не прошел испытания, Джоэл.

Юноша пожал плечами. Ему вдруг стало легко от этих слов наставника, которые прозвучали для него не как приговор, а как освобождение от всех внутренних сомнений.

— Пусть будет так, — улыбнувшись, с непонятной самому себе легкостью произнес он. — Я буду принадлежать сам себе. — Он вскинул голову, посмотрел на неподвижные фигуры и вдруг добавил: — Будете проходить мимо, загляните в Город Живых… и спасибо… спасибо за все.

С этими словами он развернулся и, не оглядываясь, пошел назад, к оранжевым дюнам пустыни.

Три фигуры долго стояли, глядя ему вслед, а затем, развернувшись, пошли к пещерам. На их неподвижных лицах не было написано ровным счетом никаких чувств, но, возможно, где-то внутри, в глубинах своей слишком сильно состарившейся памяти, они, вспоминая в эти минуты собственную судьбу, мысленно завидовали Джоэлу — первому из Клана, кто спустя несколько сот лет после обрушившейся на Демос катастрофы оказался действительно Способным Выжить.

Впереди у него лежал опасный, полный радостей и невзгод нелегкий путь длиною в целую жизнь.

… Пройдя метров триста-четыреста, Джоэл вдруг остановился и оглянулся назад, на темные устья входов в пещеры.

Двойных «К» уже не было. Лучи предзакатного солнца освещали лишь пустую площадку скального выступа.

В этот миг, прежде чем окончательно отвернуться и начать свой собственный путь, Джоэл подумал, что обязательно вернется сюда. Он хотел выяснить, что же на самом деле случилось с людьми, которые раньше населяли Демос, узнать, что такое «Земля», и разобраться еще со многими тревожащими душу вопросами.

Он узнает ответы на них и вернется. И тогда Способные Выжить будут вынуждены выслушать его, и, быть может, тогда они захотят что-то изменить и в своей растянувшейся на века жизни?

Кто знает? Ответить на это могло лишь вездесущее Время — самый точный и беспристрастный судья на свете.

ПОТЕРЯННАЯ

Зал анабиоза был пуст. Им уже давно овладела вязкая тишина, настолько всеобъемлющая, что в ней казался невозможным даже легкий шорох.

Мрак, сгущавшийся по углам прямоугольного помещения, редел лишь к его центру, где располагался изогнутый полукругом пульт управления. На его центральной панели сиротливо горели три красные лампы, являвшиеся тут единственным источником света.

По обе стороны пульта, вдоль стен выстроились громоздкие, похожие на саркофаги камеры анабиоза. Дно каждой из них, монолитно соединенное с полом, имело углубления, соответствующие форме человеческого тела. Сверху камеры были накрыты прозрачными колпаками с нанесенными на них надписями типа: «Пилот Николай Зотов. Земля. «Антей-126407».

На случайного наблюдателя обстановка, царящая в зале, произвела бы крайне гнетущее впечатление. Укутанное вязкой тишиной, сумеречное помещение с застывшим без движения воздухом и двумя рядами мрачных «саркофагов» напоминало давно заброшенный склеп.

Почти все камеры были пусты. Их крышки хранили имена тех, кто когда-то входил в состав экипажа космического корабля. И только в одной из камер, расположенной у дальней стены зала, лежало обнаженное человеческое тело.

Это была молодая женщина. Ее белое, словно мел, лицо с заострившимися чертами казалось нереальным в обрамлении темных, подернутых инеем волос.

Надпись на колпаке гласила:

«Камера 47. Второй навигатор Эллис Хойланд. Земля. «Антей-126407».

Отсутствие у женщины каких-либо признаков жизни придавало окружающей обстановке еще более мрачный оттенок. Казалось, что этот зал сам давно и бесповоротно умер, и ничто уже не в силах нарушить его трагический, незыблемый покой.

Однако это было не так.

Наступил какой-то не поддающийся вычислению момент времени, и в глухой сумрак космической усыпальницы вдруг ворвалось нечто иное — живое и стремительное.

Это на пульте управления вспыхнули сразу несколько разноцветных огней. Затем в его недрах раздался характерный щелчок, и огни погасли, оставив гореть лишь изумрудный сигнал на левом крыле. Надпись под ним гласила:

«Камера 47. Пробуждающий газ».

Под прозрачным колпаком камеры, в которой лежала Эллис, заклубился молочно-белый туман, нагнетаемый туда сквозь крохотные отверстия в днище саркофага.