Мишенью может стать каждый

Сидя в уютном, обставленном по своему вкусу кабинете и вглядываясь в экран ноутбука, Джамил чувствовал себя звеном бесконечной, опутавшей весь мир цепи, которая не может быть разорвана ни при каких условиях. Звенья, выпадающие из игры по объективным причинам, сейчас же заменялись новыми. И Джамилу было приятно осознавать, что он принадлежит к тем, кого в ближайшее время заменять не будут. В Париже он был в безопасности. Он был нужен своим, как человек, умеющий организовывать самые сложные и почти невыполнимые операции, и он нужен был тем, кто хотел выследить и раскрыть их организацию. Интерпол воспринимал его как идеальную приманку, очевидно еще не раскусив, что уже не только он, но и его племянник Ахмед давно вышли из игры, точнее, находятся над игрой, диктуя правила и контролируя их исполнение. Среди игроков, которые были обязаны беспрекословно исполнять все указания, были не только мужчины, но и женщины. Именно это притупляло бдительность, а часто и обезоруживало потенциальных врагов исламистов. Восточные женщины до сих пор оставались загадкой и для Интерпола, и для ФСБ, да и для самих мужчин-исламистов.

Отправив несколько важных сообщений по Интернету, Джамил неожиданно обнаружил в своем почтовом ящике послание от недавно появившейся у него на горизонте Лейлы: «Прилетаю 7 ноября в 6 утра. Твоя Лейла».

Лейла – молодая длиннокосая красавица с влажными, похожими на спелые маслины глазами – тоже была по образованию медиком. Она умела ухаживать за больными и делать уколы. Но лучше всего, как успел однажды убедиться Джамил, у нее получался расслабляющий массаж. Ее мягкие проворные руки способны были дать ощущение счастья. Джамил познакомился с ней в Стамбуле, где она работала в одной из клиник и наверняка тоже была связана с их организацией.

Тогда, в Стамбуле, придя к Лейле на массаж, он передал ей флэшку. Лейла же, узнав, откуда он прилетел, призналась, что давно мечтала посмотреть Париж. И вот она прилетает. И возможно, захочет остановиться не в отеле, а в его доме, точнее, в доме Ахмеда. Во всяком случае, он просто обязан предложить ей такой вариант.

Джамил понимал, что в одной спальне с ним Лейла спать не станет. И нужно было приготовить ей отдельную комнату. А для этого обойти весь дом.

Дом был построен давно, но в начале двадцатого века, а потом уже в восьмидесятые годы модернизирован. На первом этаже, кроме светлого просторного холла, находилась кухня, комната для гостей, ванная и туалетная комнаты. Но Джамил знал точно, что Лейла, напуганная излишней активностью турецких ловеласов, на первом этаже жить побоится. На втором этаже, куда вела застланная ковровой дорожкой мраморная лестница, были расположены еще две ванные и туалетные комнаты, библиотека, кабинет и спальня Ахмеда, куда пускать Лейлу было неудобно, спальня-кабинет Джамила, просторная гостиная и еще одна, почему-то запертая комната, о которой Ахмед никогда ничего не говорил Джамилу. А сам Джамил любопытством не отличался. Но теперь, осмотревшись, Джамил понял, что удобнее всего Лейле будет остановиться именно в этой верхней комнате, рядом с его кабинетом. Но, чтобы отпереть двери, нужно было найти ключ. Поскольку домработница Глаша, помогавшая Ахмеду, а теперь ему по хозяйству, уже ушла, а на завтра откладывать то, что легко можно сделать сегодня, Джамил не привык, он отыскал в ящике стоящего в холле пузатого комода связку ключей и методично, один за одним, начал подбирать ключ к дверям единственной запертой комнаты.

Наконец замок со скрипом поддался и, как только дверь приоткрылась, на Джамила дохнуло каким-то непривычным, музейным запахом. То, что он испытал, когда открыл двери и зажег свет, можно было назвать состоянием шока. Хотя, возможно, это было нечто большее, чем шок.

Комната с плотно зашторенными окнами, очевидно, раньше была спальней хозяйки. Широкая кровать, шкаф-гардероб, пузатый комод с резными ножками в пару к тому, что стоял внизу в холле, небольшой письменный столик с удобным креслом у окна. Однако теперь эта комната больше напоминала музей или выставку. На стенах в несколько рядов висели иконы. Иконы стояли и на комоде и лежали на столе. Джамил от неожиданности даже зажмурился, абсолютно не зная, что ему делать.