Мишкино детство

Мишка с Митькой, как советовал Филипп, сели на второй парте от стола учительницы. Ванька Федотов громко прочитал молитву, Татьяна Никаноровна сказала: «Садитесь», и, задав задачу второму классу, начала перекликать первачков. Мишкина фамилия оказалась в самом конце списка.

— Что это у тебя рубашка на груди в пятнах? — спросила Татьяна Никаноровна.

Мишка не ожидал этого вопроса.

— Нос разбился, — сказал он смущенно.

Некоторые ребята рассмеялись, а Татьяна Никаноровна улыбнулась:

— Что ж он у тебя, глиняный? С полки упал?

Мишка молчал. На лбу у него выступил пот.

— Ты, кажется, и книжки принес?

— Принес.

— Покажи.

Мишка достал из сумки книжки и подал их учительнице.

— А зачем же часослов?

— А я по-славянски читаю.

— Филипп научил?

— Филипп.

— Что он теперь делает?

— Отцу в лесу помогает… Стеречь…

— Почитай-ка, — раскрыла и подала Мишке часослов Татьяна Никаноровна.

Мишка откашлялся и звонко, без запинок, начал читать:

— «Блажени раби тии, их же пришел господь обрящет бдящих…»

Второклассники подняли головы от тетрадей. Какая-то девочка удивленно сказала:

— Во, как в церкви на крылосе…

— Ну, хватит… Действительно как дьячок… Что же мне с тобой делать? — недоуменно дернула плечом Татьяна Никаноровна и, подумав, спросила: — Сто копеек — это сколько будет?

— Рубль.

— А тысяча копеек?

— Десять рублей.

— Филипп научил?

— Филипп… Мы зимой на печке как спать — так считать, загадки загадывать.

— Ну и задал же он мне задачу! Ведь тебе, должно быть, и во втором классе делать будет нечего, а не то что в первом. Возьми твои книжки и пересаживайся вон туда, — показала Татьяна Никаноровна на ряд у глухой стенки.

На многих партах второго класса ребята сидели не по три, а только по два человека. Часть из прошлогодних первачков, научившихся читать и писать, наверно уже навсегда бросили ученье, другие же помогали родным управляться с молотьбой и огородами и потому в школу еще не приходили. Тимофей Шелуха сидел совершенно один, широко, по-барски раскинув ноги.

— Сюда, — поманил он пальцем Мишку и продул возле себя место, вызвав тем смех ребят.

Мишка сел возле Тимони.

— Ты ж его, Шелухин, не обижай, — приказала Татьяна Никаноровна.

— Не… Мы с ним, как рыба с водою, — сказал Тимоня, опять вызвав смех ребят.

Татьяна Никаноровна начала расспрашивать у первачков, кто знает какие буквы, молитвы, стихи, а Тимоня шептал над ухом Мишки:

— Так ты Санькин брат? Что ж ты не сказал, я б тебя, может, и не зацепил… Ну, решай примерчик, а я потом у тебя его спишу.

Пример был легкий, и Мишка без труда решил, однако списывать Тимоне не дал.

— Никакого толку от этого не будет, говорил Филипп, — пояснил свой отказ Мишка. — Ты нашего Филиппа знаешь?

— Ну, а то не знаю… Мы вместе с ним начинали учиться. Я с Санькой с вашим учился. И вот с тобой пришлось…

— Так вот Филипп говорил… Лучше я тебе после урока растолкую.

— После урока растолкуешь, а сейчас дай спишу, а то Татьяна Никаноровна из класса выгонит: «Ты, — скажет, — в школу только баловаться ходишь. Иди, — скажет, — домой, помогай родителям коровники чистить».

Тимоня силой вытащил из-под рук Мишки тетрадку и стал списывать пример.

Вдруг в коридоре, радостно захлебываясь, прозвенел колокольчик. Вслед за ним в коридор ворвались шум и крики ребят из третьего и четвертого классов.

Первый класс Татьяна Никаноровна отпустила домой. У второго было еще три урока. Но Мишка не только не позавидовал ушедшим первачкам и своему другу Митьке, а был рад, что он не первачок, что с первого же дня он не как-нибудь, а по-серьезному приступил к учебе, пробыв в школе не один, а целых четыре часа, что теперь он уже не маленький и что мать обрадуется, узнав, что его посадили сразу во второй класс.

Резчик-позолотчик

Санька старше Мишки только на четыре года. Филипп старше Мишки на пять лет. Но дружит Мишка не с Санькой, а с Филиппом. Санька всегда норовит что-нибудь выманить у Мишки либо причинить какую-нибудь неприятность. Один раз он, например, предложил Мишке сыграть на пальцах «полечку». Мишка согласился. Санька, будто на клавиши гармошки, положил пальцы на полусогнутые пальцы Мишкиной руки и под припев «тра-ля-ля-ля» так нажал суставы, что у Мишки на глазах выступили слезы.