Мишн-Флэтс

Келли когда-то сказал: «Если имеешь правильную повадку, то тебе дубинку в ход пускать не приходится». Хорошая мысль. Мудрая. Да только к жизни никакого отношения не имеет. Я помню, как хрустнул череп Гиттенса под этой дубинкой.

С некоторых пор я не таскаю с собой эту дубинку. Ну ее! Лежит вот на столе. Может, подарю ее Кэролайн и Чарли как реликвию полицейского прошлого их отца и деда.

Вот и все про факты. Так заканчивается история.

Но ведь история никогда не заканчивается, верно? История перетекает в другую историю, и все это — История. Нет ни начала, ни конца, есть только сейчас. Мы катим вперед, оседлав волну…

Ну так, значит, про сейчас.

Сейчас, когда я пишу эти слова, на дворе сентябрь. Летние отдыхающие разъехались по домам. В участке мы теперь работаем вдвоем — Дик Жину и я. С отъездом летней публики Версаль стал прежним тихим городком, где живет несколько сот жителей. Началась золотая осень, а с ней и нашествие любителей осенних лесов. Но их не так уж много, да и возраста они в основном пенсионного. Так что от них никаких хлопот полиции. Словом, тишь и благодать в Версале и вокруг него.

В настоящий момент я сижу в участке совершенно один. Уже почти темно, но я не спешу включать свет. В полумраке мне приятнее.

Как только допишу, пойду купаться на озеро. Я согласен с моей покойной мамой: сентябрь — лучшее время для купания. Вечерами прохладно, однако вода все еще теплая. Воздух и вода одинаковой температуры. Поэтому иногда в темноте утрачиваешь чувство реальности, не различаешь, где воздух, где вода. Паришь словно в невесомости.

По дороге к озеру я пройду мимо того места, где находилось бунгало, в котором лежал труп Данцигера. Домик успели снести. Не потому, что он связан с мрачной страницей в истории Версаля, а просто — нерентабелен. Наверное, построят или другой дом, повместительней, или еще что. Я оставлю одежду в «бронко» и, голый, пойду к воде, медленно войду в озеро и поплыву, поплыву — туда, в самую середину, к самой-самой глубине.