Мишн-Флэтс

Ага, это мысль! — обрадовался я собственной смекалке.

Из полицейской учебной программы я смутно помнил, что самоубийцы, которые пользуются огнестрельным оружием, чаще всего выбирают одно из трех мест на голове: стреляют в висок, в небо или между глаз.

То, что это могло быть самоубийством, осенило меня только что и показалось замечательным откровением, хотя я обронил это гениальное соображение рассчитанно-безразличным тоном. Дескать, знай наших! Я тоже не лыком шит и собаку съел в расследовании убийств!

— Вероятно, рука у него дрогнула, и пуля прошла через глаз.

Не отрывая взгляда от своей работы, Керт сказал:

— Нет, офицер, он не застрелился.

— Я, собственно говоря, шериф. Шериф Трумэн.

— Шериф Трумэн, на месте преступление нет оружия.

— Ах, оружия нет…

Я чувствовал, как у меня горят уши.

Крейвиш растянул губы в телевизионной иронической улыбке.

— Может, он засунул пулю в глаз рукой, — сказал я.

— Не исключено, — на полном серьезе отозвался Керт.

— Я пошутил, — поспешно сказал я.

Тут он наконец поднял на меня глаза и смерил таким взглядом, будто я был диковинный деревенский пенек. Затем вернулся к телу на носилках, словно смотреть на него было приятнее, чем на меня.

Крейвиш кивнул в сторону убитого и спросил:

— Он был как-то связан с этими краями?

— Не могу сказать. Хотя у меня и был короткий разговор с ним…

— Ах вот как! Вы были с ним знакомы?

— Нет, практически нет. Просто перекинулись несколькими словами. Он производил впечатление симпатичного парня. Я бы даже сказал, он мне показался безобидным малым. И такого конца для него я никак не ожидал…

— О чем же вы беседовали?

— Да так, ни о чем особенном, — сказал я. — О том о сем. Тут полно проезжающей публики. Я с туристами не то чтобы много общаюсь. — Я кивнул в сторону холмов вокруг озера. Деревья стояли во всей осенней красе. — Они приезжают полюбоваться листвой.

— По-вашему, он приехал сюда просто отдохнуть?

— Думаю, да. А нашел вечный покой… Ирония судьбы.

Мы оба печально покачали головами.

Я действительно помнил встречу с Бобом Данцигером. У него была милая застенчивая улыбка, которая пряталась под широкими усами. Мы встретились на тротуаре неподалеку от полицейского участка. «Привет, — сказал он. — Вы, должно быть, шериф Трумэн?»

Я повернулся к Крейвишу и начал решительным тоном:

— Вы знаете, мне бы хотелось участвовать…

Но в этот момент запиликал сотовый телефон у него на поясе.

Крейвиш приложил телефон к уху и высоко поднял палец левой руки: тихо!

— Грег Крейвиш слушает. — Палец так и остался вознесенным в воздух, пока Крейвиш говорил монотонным голосом: — Да. Еще не знаю. Хорошо. Отлично. Всего доброго.

Когда он закончил с телефоном, я вернулся к прерванному разговору:

— Я бы хотел принять участие в расследовании.

— Разумеется. Вы нашли тело. Вы важный свидетель.

— Свидетель — это конечно… Однако мне бы хотелось не только дорогу перекрывать.

— Шериф, не допустить к месту преступления посторонних — важный элемент расследования. Если в суде вылезет, что кто-то мог — хотя бы теоретически — подбросить улики на место преступления, тогда все расследование псу под хвост.

Крейвиш говорил важным тоном и смотрел на меня так, словно я уже был виноват в том, что место преступления оказалось «загрязненным».

— Послушайте, этот парень погиб в моем городе, — сказал я. — К тому же я с ним однажды беседовал. Словом, мне бы хотелось быть в гуще событий. Что бы вы ни говорили, но в этих краях я главный.

Крейвиш театрально кивнул: дескать, понимаю-понимаю.

— О'кей. Добро пожаловать в гущу событий.

Однако выражение его лица говорило о другом: конечно, вы тут шериф и тут мой избирательный округ и не дело, если этот пришлый народ оттеснит вас в сторонку; поэтому в моих интересах ободрить вас и разрешить вам какое-то время путаться у нас под ногами.

Керт наконец распрямился.

— Офицер, — обратился он ко мне, благополучно позабыв про «шерифа Трумэна», — пресса уже в курсе?

— Пресса?

— Ну да, пресса — газеты, телевидение.

— Спасибо за разъяснение. Сам знаю, что такое пресса. Дело в том, что у нас тут, считай, никакой прессы нету. Есть газетка, но так — на общественных началах, про наши городские дела. Ее выпускает Дэвид Корнуэлл в одиночку. В основном информация про школьные дела да погода. Остальное Дэвид придумывает.

— Ничего этому Дэвиду не сообщайте, — приказал Керт.

— Что-то сказать ему придется. В городке такого размера кота в мешке не утаишь.

— Понятно. Но тогда хотя бы без деталей. Или возьмите с него слово помалкивать. Он готов на услугу?

— Не знаю. Никогда ни о чем не просил.

— Так попросите.

На том разговор с Кертом и закончился — большего я не удостоился. Он содрал перчатки с рук, бросил их на носилки и зашагал прочь, никак не откомментировав свои выводы из осмотра.

— Мистер Керт! — окликнул я его.

Он остановился.

Я глупо мигал и молчал. На языке вертелось ядовитое: «Шериф Трумэн, а не офицер!» Но сказать это вслух я не решился.

— Всего доброго, мистер Керт.

Керт, в свою очередь, пережил момент внутреннего колебания.

Словно взвешивал, наплевать на меня или тут же вырвать мне сердце и растоптать его ногами.