Читаем Мишн-Флэтс полностью

Мишн-Флэтс

— Вы уверены, что мальчишка не сломается до суда, что он действительно выступит в качестве свидетеля?

— Парень не простой. Он сам ко мне бегает с докладами. В школе прилежный — и стукачом работает с таким же рвением. Усердный не по уму. Дошло до того, что все в Мишн-Флэтс знают о его стукачестве и шарахаются от него как от чумы. Теперь я вынужден использовать его в других районах — в Роксбери, в Дорчестере. Он сам напрашивается на работу — выслужиться хочет. Поверь мне, Бен, такой парень суд не пропустит!

— Бедняга! Брекстон его пришьет.

— Что я тебе могу сказать по этому поводу, Бен, — с философским вздохом произнес Гиттенс. — Мальчишка сам себе постелил. Будет жестко спать — не моя вина. Я просто даю ему возможность искупить проступок.

— Вы его застукали с ничтожным количеством наркотиков. Первое правонарушение. Судья мог бы вообще отпустить его с миром.

— Смотря какой судья, — сказал Гиттенс. — Но, главное, парнишка не знает, что он мог бы отделаться одним испугом. Разумеется, противно так манипулировать мальчонкой — Андрэ парень хороший. Но когда подумаешь, что Брекстон может уйти от расплаты и дальше убивать, сразу отбрасываешь сантименты! И потом, в данном случае это просто судьба. Не я поселил Андрэ в квартиру рядом с матерью Брекстона!

Келли молча стоял рядом со мной? Судя по всему, поведение Гиттенса по отношению к Андрэ не вызывало у Келли протеста.

У меня же было неспокойно на сердце. Мальчишка угодил в нехорошую историю. А когда Брекстон узнает, что Андрэ готов выступить против него в суде, дело будет совсем плохо!

— Можно я переговорю с Андрэ наедине? — спросил я Гиттенса.

— Как хочешь.

Я вернулся в конференц-зал.

Андрэ сидел рядом с отцом, все такой же запуганный. Побитая собачка рядом с величаво-спокойным сенбернаром. Я подумал: ах, папаша, не то ты делаешь! Тебе бы сына в охапку и бегом отсюда! А ты сидишь тут и сияешь как новенький доллар! Хоть раз в жизни позабудь о «пути праведном», позабудь об обязанности говорить правду — и спасай плоть от плоти своей!

Вместо этого я сказал:

— Все в порядке. Я вернулся, чтобы задать пару вопросов Андрэ. Наедине. Вам не трудно оставить нас вдвоем?

Отец бросил на сына строгий взгляд — будь умницей, говори дяде правду! — и вышел.

— Андрэ, меня смущает одно: почему ты так долго никому не говорил о подслушанном разговоре?

— Боялся.

— И вдруг перестал бояться?

— Детектив Гиттенс поговорил со мной. И я вроде как понял, что правильней — быть честным.

— Честным быть — хорошо, Андрэ. Только я хочу убедиться в том, что ты сегодня говоришь правду. Гиттенс грозит привлечь тебя за помощь «подающим», поэтому ты очень хочешь услужить ему. И поэтому я тебя еще раз спрашиваю: ты говоришь правду? Ты действительно слышал, как Брекстон рассказывал про убийство прокурора?

Андрэ криво усмехнулся, словно хотел сказать: на такую дешевку вы меня не поймаете!

— Когда я говорю правду, я говорю правду, — заявил он. Я вздохнул.

Больше говорить было не о чем.

* * *

Ко времени приезда Керта и Кэролайн Келли все в отделе по расследованию убийств пришли к твердому выводу: Гиттенс совершил прорыв, количество улик против Брекстона достигло критической массы.

От подозрений, от предварительной версии мы перешли к убеждению, что убийца — Брекстон. Пока не найдено орудие убийства, не имелось материальных улик. И даже мотив убийства не был обозначен четко. Защитить от тюрьмы дружка Макниза? Предотвратить возможность сделки между Данцигером и Макнизом против Брекстона? Или просто месть прокурору, который посмел наезжать на банду?

Так или иначе, мы сдвинулись с мертвой точки.

Вместо вопроса: кто убил? — перед нами теперь стоял вопрос: как доказать, что убил именно он?

Подспудное напряжение, которое мучило меня с того дня, когда я нашел в бунгало труп неизвестного мужчины, наконец спало. Я ощущал глупую счастливую улыбку на своих губах. И такую же глупую счастливую улыбку видел на лицах других детективов.

Даже вечно мрачный Керт был захвачен атмосферой всеобщего счастья. Он ухмылялся, пожимал руки и глядел хотя по-прежнему исподлобья, но почти ласково.

Кэролайн Келли не просто пожала мне руку, но и при всех обняла, шепнув при этом в ухо:

— Я безумно рада. Извини, что пришлось сурово с тобой обращаться.

Мой доклад Керту о том, что у меня в Версале имеется свидетель, видевший Брекстона в белом «лексусе», только добавил энтузиазма.

Тем не менее героем дня был Гиттенс.

Чтобы немного сбить с него спесь, Кэролайн сказала:

— Все это замечательно. Однако нам опять надо найти Брекстона. Без него дело забуксует.

Гиттенс похлопал меня по плечу.

— Мы с Беном беремся доставить вам Брекстона в самое ближайшее время!

С улыбкой Чеширского кота — какое счастье вновь быть своим среди своих — я спросил:

— Как же мы его отыщем? Он небось опять залег на дно из опасения, что его отпустили только временно!

— Не робей, прорвемся! — сказал Гиттенс. — Сегодня у нас мусорный день!