Ну вы и наделали шуму вчера на пикнике, мисс Черити! Все только и судачат про то, как вы беззастенчиво флиртовали с мистером Бертрамом.
???
Если цветы и грибы, осененные светом моих знаний, немедленно раскрывали свою сущность и свои имена, то люди и их отношения были по-прежнему погружены для меня во мрак. Я флиртовала со своим кузеном?
С Филипом я не встретилась ни на следующий день, ни позже: он простудился под дождем, и ему прописали постельный режим до конца каникул. Я вернулась в Лондон, так с ним и не увидевшись.
Иногда я вспоминала, что он сказал во время игры: «Что мне нравится в женщине? Само собой, красота, и чтобы женщина разделяла мои интересы».
Не знаю почему, но эта фраза меня огорчила.
11
За время моего отсутствия письма от Бланш не приходили.
Музей теперь был для меня под запретом, и четвертый этаж превратился в мое единственное убежище. Я снова учила наизусть Шекспира («Отелло»), рассматривала цветы под микроскопом, рисовала вид на сад из окна детской и обучала Питера новым трюкам. Питера я рисовала каждый день. В моих набросках он то раскуривал трубку, как настоящий джентльмен, то тащил за собой санки с детьми, ведь я осчастливила его семьей: дочкой Милли и двумя сыночками (Эрнестом и Панкрасом).
Когда я впервые рассказала Табите о детях Питера, казалось, она поняла, что это понарошку. Но на следующий день она уточнила, не Эрнест ли погрыз шнурки ее обуви.
Эрнест не настоящий, Табита.
Тогда Панкрас.
При этом было видно, что она действительно сердится. Постепенно Табита начала говорить о детях Питера как о настоящих. Каждый из них отличался особенным характером. Старший Эрнест — дерзкий резонер, умевший за себя постоять, Панкрас крушил все на своем пути, а Милли плакала из-за любой чепухи.
Они меня с ума сведут! Вот увидите, однажды я кого-то из них точно прибью!
По словам Табиты, если что-то в доме пропало, значит, «Панкрас стибрил». А однажды я увидела, как она, пристроив у ног корзинку с шитьем, обметывает малюсенькие платьица для Милли.
Дети — сплошные хлопоты. Поймете, как свои появятся, мисс Черити.
И вот уже это не дети Питера, а ее собственные. Я опасалась, что мама что-то заподозрит. Она теперь все чаще требовала, чтобы мы с Табитой сопровождали ее в поездках к мисс Дин, миссис Саммерхилл и барышням Гардинер.
Хочу сегодня взять деток в гости к мисс Дин. Но Эрнест кашлял всю ночь…
Лучше им остаться дома. Они же могут кого-то заразить.
Ну нет, если я их оставлю, мисс Дин расстроится! Она так хотела увидеть, как Милли подросла. Милли — ее любимица. Пожалуй, возьму только ее.
Но вы же знаете детей, Табита. Братья Милли потом обзавидуются и раскапризничаются, когда вы вернетесь.
Ох, я точно кого-то из них прибью.
В один прекрасный день она вручила мне письмо, заявив, что оно от мадемуазель. Я изучила конверт. Почтовой марки не было, а почерк отличался от почерка Бланш. Открыв письмо, я прочла:
Дорагая мне, отправите мне тайны начала и канца ибо смерт сама начало канца и все мы окажимся в огниннай пещи которою звати приисподня. И будит судити там Гасподь но последне слово будит за Бафометом.
Я подняла глаза на Табиту. Видимо, она окончательно утратила связь с реальностью.
Тут бессмыслица какая-то.
Табита покосилась на письмо.
Бедняжка. Совсем обезумела.
На следующее утро, когда мама еще страдала у себя в спальне после бессонной ночи, мне нанесла визит неожиданная гостья.
Добрый день, Черити! Вы нас совсем забыли, скверная девчонка! А я по вас соскучилась. Мы все соскучились… особенно Пф-филип!
Она порхала по гостиной, бездумно переставляя — предметы с места на место.
Угадайте, о ком я кое-что узнала? Хи-хи, ни за что не догадаетесь! Начинается на «К».
Я сразу подумала о Кеннете Эшли, но предпочла промолчать.