Мисс Черити

Я стала опасаться, что нас самих не выпустят из Бедлама.

На минутку мы остановились полюбоваться крытой галереей и куполом госпиталя, а потом сторож, похвалив метод успокоения буйнопомешанных путем выливания им на голову ледяной воды и сожалея, что для лечения теперь запрещено использовать хлыст, предложил посетить женское крыло.

СТОРОЖ

Они потише будут, и потом, это поприличнее для вашей дамочки.

Он подмигнул мистеру Эшли, а тот, в свою очередь, с супружеской галантностью предложил мне руку.

В холле и галереях мы встретили нескольких обитательниц лечебницы, которые действительно вели себя очень тихо, бесстрастно провожая нас невидящим взглядом.

СТОРОЖ

Доктор Монро – он им дает добрые пилюли, этим дамочкам. Хлораль называется. Пару раз они отказывались их пить. Но мы им раскрыли челюсти специальным ключиком…

Я поняла, что долго не выдержу, поэтому решилась его прервать.

Я

Скажите, есть ли здесь кто-нибудь по имени Табита?

СТОРОЖ

Табита, а дальше?

Я

Точно не знаю. Я всегда называла ее просто Табитой…

Сторож покачал головой.

Я

Вот что! Возможно, вы знаете ее под другим именем? Она притворялась, что ее зовут Финч, мисс Финч.

СТОРОЖ

А, эта! Конечно, знаю. Все хотела что-нибудь поджечь.

Я

Она умерла?!

СТОРОЖ

Умерла? Почему вы хотите, чтобы она умерла?

Я

Где она? Можно ее увидеть?

СТОРОЖ

Не думаю, нет, не думаю…

Протянутая ладонь сторожа снова сложилась лодочкой, и мистер Эшли опустил в нее еще один шиллинг. Мы продолжили наше передвижение по лабиринту коридоров. Табите запретили свободно ходить по Бедламу. Ее держали под замком, как и других женщин, кого признали буйными.

СТОРОЖ (с умным видом)

Это стерики, так доктор говорит. Научное слово. Значит, коли лягаются, их привязывать надо. К кровати. Ух, как сильно лягаются!

Беседуя, мы дошли до коридора с двумя рядами запертых дверей, в каждую из которых был вделан глазок. Сторож остановился перед одной из дверей и открыл смотровое окошко. Я нетерпеливо прильнула к нему, сдерживая желание закричать: «Табита!» Я увидела беленные известью стены, узкое зарешеченное окно и плетеный стул, на котором Табита сидела совсем как прежде, с корзинкой для шитья у ног. Только теперь она не шила: безвольные руки лежали на коленях, она неразборчиво что-то бормотала. К этому я успела подготовиться, пока шла по коридору и разглядывала других обитательниц Бедлама. Волосы Табиты стали совсем седыми, белыми, как ее лицо, как ее рубище и как ее глаза, в которых от прежнего огня остался только пепел. Но это было еще не все. На ее лице теперь красовались три безобразных шрама: один на лбу и два на висках.

Я со стоном отшатнулась. Пришла очередь мистера Эшли заглянуть в глазок.

КЕННЕТ ЭШЛИ

Что они с ней сделали?

СТОРОЖ

А, да, это вот метод лечения доктора Монро. Скальпелем надрезать справа, слева и по центру. Здорово их успокаивает.

Его слова успокоили меня окончательно – я тут же потеряла сознание. Не знаю, что происходило дальше и как я оттуда выбралась. Я пришла в себя только в кэбе от того, что мистер Эшли говорил со мной и хлопал по рукам. Его слова я слышала нечетко. Он сожалел, что повел меня в Бедлам, а еще (неизвестно почему) он говорил о Шекспире. Он цитировал Макбета: «Жизнь – сказка в пересказе глупца. Она полна трескучих слов и ничего не значит»[16].

Он был страшно взволнован. Намного сильнее, чем я, потому что я уже ничего не чувствовала. В мой мозг вонзили скальпель, отсекая все связи, соединявшие меня с прошлым. По моей просьбе кэб остановился в начале моей улицы.

Я

Благодарю вас, мистер Эшли, за все, что вы для меня сегодня сделали. Само собой, я верну вам деньги.

Я слышала себя со стороны и не узнавала собственного голоса. В нем не было ничего моего: ни разума, ни чувств.