Мисс Черити

Как только благодаря Вам я узнал, где находится наш дружочек, я уложил багаж и взял с собой сбережения. Я хотел удостовериться, что собой представляет школа для девочек в Стоунхеде. В приемной я представился и попросил о встрече с директрисой. Бедняжка, открывшая мне дверь, жестами показала, что не слышит. Поэтому я написал на визитной карточке: «Мадам, я хотел бы записать к Вам ученицу». Это сработало как волшебное слово. От силы через пять минут та особа (именем которой я не желаю марать свое перо) влетела в приемную. Когда она узнала, что я приехал к мадемуазель Легро, она пустилась расспрашивать: кто я такой, кем прихожусь, отцом ли, братом ли, да что я себе вообще позволяю, не боюсь ли я за репутацию молодой женщины и тому подобное. На все это я отвечал: «Я хотел бы увидеться с мадемуазель Легро и убедиться, что она в добром здравии. Я пообещал это молодой леди, ее ученице». Тогда директриса начала угрожать вышвырнуть меня и вызвать полицию. Точнее, если в точности описывать произошедшее, она пригрозила меня вышвырнуть, я сломал два или три стула, по-моему, еще я перевернул стол и этажерку, и вот тут она заговорила о полиции… Потом эта… дама (хотя она недостойна так называться) потеряла сознание. Или притворилась. Признаюсь, я не стал задерживаться, чтобы проверить. Я побежал по коридорам заведения, открывая каждую дверь, с сумасшедшими криками: «Мадемуазель Легро! Мадемуазель Легро!», пока одна болезненного вида девочка не направила меня в лазарет. Какой там лазарет!.. Вы и представить себе не сможете, мисс Тиддлер. Ну и вонь там стояла! Не лазарет, а мертвецкая. Ваша несчастная гувернантка лежала там, но Вы бы ее не узнали. От нее осталась только тень; она бредила в лихорадке и тряслась; правая рука раздулась и почернела… Но мне не пристало рассказывать Вам такие вещи! Прошло много дней и недель, но я все еще не могу прийти в себя. Тогда я чуть не сошел с ума. Я сорвал с себя пальто, укутал в него мадемуазель Легро и унес оттуда. Она совсем ничего не весила, сердечная! Я не знал, переживет ли она дорогу до гостиницы. Но я говорил себе: «Боже, пусть, если она умрет, это случится хотя бы на чистых простынях, в светлой комнате с потрескивающим камином, рядом с кем-то, кто станет ее оплакивать». Я послал за доктором, и он приехал. Чудесный человек, спокойный, рассудительный, не такой сумасшедший, как я. Днями и ночами напролет я сидел у изголовья Бланш, хотя доктор посоветовал мне передохнуть, а потом я сам свалился с ног, безумец. Пришлось нанять сиделку, которая сменила меня у постели Бланш. Как я страдал от того, что не могу находиться рядом с ней! Итак, все это должно объяснить Вам мое долгое молчание, мисс Тиддлер. Я тоже боролся с болезнью. Теперь мы с Бланш поправляемся и поговариваем о возвращении в Лондон. Как мы ждем того счастливого момента, наш драгоценный, драгоценный дружочек, когда мы сможем снова втроем встретиться в зале тератологии! С уважением прижимаю Вас к сердцу.