Мисс Черити

С мистером Эшли мы больше не виделись: он уехал со своей труппой. Его записка заняла почетное место в корзинке Питера, рядом с письмами Бланш и Ульриха Шмаля. По возвращении в Лондон в конце сентября я первым делом вспомнила о своих старых друзьях. Бланш писала мне, что они переехали в коттедж, который нарекли «Мечты о розах», и открыли школу для девочек из хороших семей. Мои ответные письма к ним не отличались содержательностью. Все лето я общалась с Энн, поэтому в голове у меня было пусто.

Первый день в классной комнате стал катастрофой. Ни малейшего желания работать. Я открывала книгу – и тут же ее закрывала. Грызла карандаш в тщетных попытках отыскать вдохновение – и откладывала его в сторону, зевая. Слава Богу, на следующий день от герра Шмаля пришло приглашение. Хотя мне было уже почти восемнадцать, я по-прежнему скрывала от мамы, что часто бываю у Шмалей. Ничего никому не сказав, я вышла из дома через черный ход. На улице я не осмелилась ни подозвать кэб, ни обратиться к кучеру на стоянке фиакров. Поэтому впервые в жизни поехала на омнибусе. Внутри было тесно и дурно пахло, поэтому я подобрала юбки и полезла на крышу по кованой лестнице. Слишком поздно я осознала, что очутилась одна в компании ухмыляющихся мужчин; неприятнее всего было сидеть с одним из них спина к спине. Я сдвинулась на самый край сиденья и при каждом толчке хваталась за поручни. На этом несчастья не кончились: пошел дождь; удерживать над собой раскрытый зонт и не вылететь при этом на мостовую оказалось непростой задачей.

Оказалось, что южный пригород Лондона, где поселилась чета Шмалей, – все же не край земли. Последние пенсы я отдала уличной детворе, которая от нечего делать взялась меня сопровождать: я ведь не знала, где живут мои друзья, знала только название их коттеджа: «Мечты о розах». Когда мы подошли, я убедилась, что свое имя дом получил не зря: никаких розовых кустов не было и в помине, о них оставалось только мечтать. Садик, очевидно, тоже пригрезился Бланш – я разглядела лишь пару пучков травы, торчавших между булыжниками. Только дверной колокольчик оказался на месте. Я позвонила.

ГЕРР ШМАЛЬ

Мисс Тиддлер, как вы сегодня замечатель…

Тут он запнулся, поскольку выглядела я в точности как мокрая половая тряпка.

БЛАНШ

Что же вы умолкли, Ульрих? Подбросьте полено в огонь да позвоните, чтобы подали чай! А вы раздевайтесь, Черри!

Она осторожно встала с кресла-качалки и подошла меня обнять. Я заметила, что цвет лица у нее здоровый, но щеки как будто припухли, а походка стала медлительной. Тотчас закралась тревога: вдруг Бланш несчастлива в браке? Ульрих отправился на поиски служанки, которая сновала между гостиной и кухней. Мы с Бланш уселись с двух сторон от камина.

БЛАНШ

Какая радость снова вас видеть… За такое короткое время столько всего произошло. Столько всего! Хм-м… Я немного устаю в последнее время.

Она покосилась в угол, что показалось мне весьма странным.

БЛАНШ

Но когда люди женятся, этого следует ожидать, не так ли?.. В конце концов, хм-м…

Наконец вернулся герр Шмаль. Он сам нес поднос с чаем. Он часто смеялся и вообще помолодел на десяток лет.

ГЕРР ШМАЛЬ

Бланш уже сказала? Она в положении!

БЛАНШ И Я (вместе)

Ах!

Так вот что пыталась мне сообщить милая мадемуазель. Ее муж ликовал, не скрывая своих чувств.

УЛЬРИХ

Бланш хочет мальчика, а я – девочку. Но это не имеет значения! В любом случае через год попробуем снова.

БЛАНШ (журит его)

Ульрих, Ульрих…

УЛЬРИХ

А вы, мисс Черити, будете крестной!

Так мы болтали за чаем. В школу уже поступили две девочки: дочь железнодорожника и дочь кассира водопроводной компании. Это, конечно, не высший свет, но девочки очаровательные.

УЛЬРИХ

А вы, мисс Тиддлер, чему вы научились этим летом?

Несколько секунд в тишине только позвякивали чайные ложки. Бланш прокашлялась, Ульрих пошевелил угли в камине. Я принялась шутливо описывать Брайтон, и имя кузины Энн звучало почти в каждой фразе. Бланш слушала и смеялась; Ульрих молча смотрел в огонь.