Мисс Джин Броди в расцвете лет

Потом он отвернулся, пошел в другой конец длинного класса и до конца урока занимался там каким-то своим делом, а девочки новыми глазами посмотрели на профиль Роз Стэнли и, восхищаясь манерами мистера Ллойда, принялись рисовать бутылку на фоне занавески. Дженни, повернувшись к Сэнди, сказала, что у мисс Броди действительно хороший вкус.

— Ничего удивительного, у него темперамент творческой личности, — заметила мисс Броди, когда ей рассказали историю с блюдцем. Когда же она услышала, что он сказал Роз: «А ну, ты, с профилем», она по-особому посмотрела на Роз, а Сэнди в это время смотрела на мисс Броди.

С тех пор как Сэнди и Дженни похоронили свое последнее сочинение и перешли в среднюю школу, их интерес к возлюбленным мисс Броди приобрел новый оттенок. Они перестали видеть во всем только эротическую сторону и теперь старались понять самую суть любовного чувства. Казалось, что с того времени, когда их интересовал только секс как таковой, прошли годы и годы. Дженни уже исполнилось двенадцать. Ее мать недавно родила мальчика, но у Сэнди и Дженни даже не возникло желания проанализировать первопричину этого события.

— В средней школе мало времени для нашего «изыскания», — сказала Сэнди.

— Мне кажется, секс меня больше не интересует, — ответила Дженни.

Как ни странно, это действительно было так, и она потом всего один раз в жизни неожиданно снова испытала то трепетное изумление, которое секс вызывал у нее в детстве. Это случилось в Риме, когда Дженни, актрисе средней руки, жене театрального импресарио, было уже под сорок. Пережидая дождь, она стояла с одним мало знакомым ей мужчиной под выступающим карнизом описанного во всех путеводителях здания. Вновь вспыхнувшее в ней радостное и кружащее голову чувство эротического пробуждения поразило ее. Невозможно было определить, что в целом представляло собой это ощущение: было ли оно физическим или мысленным, но в нем был тот утраченный простодушный восторг, который она переживала в одиннадцать лет. Она решила, что влюбилась в этого человека, и подумала, что, может быть, он тоже тянется к ней, но по-своему, из мира своих собственных ассоциаций, по большей части ей неизвестных. Тут ничего нельзя было поделать, потому что Дженни уже шестнадцать лет вела благополучную семейную жизнь, но тем не менее этот короткий эпизод всякий раз, как она потом его вспоминала, вызывал у нее удивление и наводил на мысль о скрытых возможностях, таящихся в чем угодно.

— От мистера Лоутера ушла экономка, — сообщила мисс Броди на одном из традиционных сборищ. — Это верх неблагодарности — вести хозяйство в его крэмондском доме очень просто. Как вам известно, я никогда ей не симпатизировала. По-моему, она не могла смириться с тем, что мистер Лоутер относится ко мне как к другу и доверяет, и ее раздражало, что я хожу к нему в гости. Мистер Лоутер пишет сейчас музыку для одной песни, и о нем необходимо позаботиться.

В следующее воскресенье она сказала девочкам, что сестры-рукодельницы, мисс Эллен и мисс Алисон Керр, временно взялись вести хозяйство мистера Лоутера, так как они живут по соседству с Крэмондом.

— Мне кажется, эти сестры слишком любопытны, — заметила мисс Броди. — У них чересчур тесные отношения с мисс Скелетт и шотландской церковью.

Каждое воскресенье у мисс Броди час уходил на урок греческого языка: она настояла, чтобы Дженни и Сэнди учили ее греческому, объясняя то, что в это время проходили сами. «Такая практика, — говорила мисс Броди, — имеет давние традиции. В старое время многие семьи могли позволить себе учить в школе только одного из детей, и поэтому каждый вечер этот единственный в семье школьник делился с братьями и сестрами знаниями, полученными утром. Я давно хотела выучить греческий, а кроме того, такая система занятий поможет вам самим как следует закрепить пройденное. Джон Стюарт Милль, когда ему было пять лет, каждое утро вставал на заре, чтобы учить греческий, и то, что мог делать Джон Стюарт Милль ребенком на заре, я могу делать не хуже в расцвете лет воскресными вечерами».

Она успешно овладевала греческим, хотя и несколько путалась в произношении, так как Дженни и Сэнди объясняли его неодинаково, по очереди делясь с ней накопленными за неделю знаниями. Но она была твердо намерена присутствовать и участвовать в новой жизни своих любимиц и просто игнорировала то, что в их новых делах казалось ей неразумным или выходило за сферу ее влияния.

Она заявляла: «Говорить, что прямая линия — это кратчайшее расстояние между двумя точками или что круг — это фигура на плоскости, ограниченная одной линией, все точки которой равноудалены от фиксированного центра, остроумно. Но не более того. Все и так знают, что такое прямая линия или круг».