Мисс Марпл из коммуналки

На длинной, во весь коридор полке лежал свернутый в трубочку полосатый матрас. И не просто лежал, а подпирали его казан, моток бечевки и две трехлитровые банки с маринованными помидорами.

Та-а-ак… Значит, в день убийства в этой квартире ночевал некто – на матрасе в кухне. Только там его можно расстелить между плитой и столом, потом свернуть и поставить в угол у подоконника.

А нынче… Нынче этот гость спал не на тюфячке возле плиты, а на постели в комнате. Вместе с Гульнарой.

Матрас-то убран высоко, его успели даже казаном и банками заставить… То есть сегодня не доставали, на пол не стелили… А то б банки и чугунок как раз, наоборот, за ним оказались…

Ай да баба Надя! Ай да сыщица! Рано нас, понимаешь ли, в обоз списывать. Мы еще о-го-го чего могём!

В комнате надрывались плачем уже два ребенка. Старший разбудил ревом младшего, нервный тон Гульнары мало способствовал восстановлению порядка, Надежда Прохоровна вошла в комнату и, воодушевленная недавним помидорно-чугунным открытием, собралась припереть молодую вдову к стенке.

Мол, нечего пожилых соседок в полоумных бабок превращать! Говори по правде: кто тут был?!

Но Гульнара упорно создавала в комнате невообразимый кавардак: вытряхивала плачущего младенца из люльки, меняла ему подгузник, трехлетний пацанчик смотрел на бабу Надю заплаканными глазенками и подвывал, как несправедливо отшлепанный щенок.

– Гульнара…

Соседка всплеснула руками, в сердцах шваркнула мокрый подгузник на пол и запричитала по-таджикски.

Малыш от поскуливания перешел к полноценному ору, с кухни потянуло запахом сгоревших лепешек, Гульнара, безостановочно лопоча на родном наречии, кинулась к сковородке, едва не сбив бабу Надю с ног.

Ей вслед рыдали дети. Баба Надя застыла в дверном проеме комнаты безмолвным разозленным истуканом. Говорить в этом кавардаке было совершенно невозможно.

Так, значит, мрачно подумала бабушка Губкина. Выживаете, значит?

Ну что ж, посмотрим. Кто у нас тут самый хитрый.

Полная самой непредсказуемой решимости, Надежда Прохоровна покинула отринувшую ее квартиру.

Прошла к себе – в прихожей столкнулась с проснувшейся и уже полностью прибранной Софой – достала из платьевого шкафа припрятанный до поры до времени сыщицкий наряд из куртки бордового цвета и шоколадного костюма. Быстро поменяла экипировку и вышла из комнаты.

«Ну, я вам покажу, как из московских бабушек недоумков делать! Я научу вас родину любить!»

Пока Надежда Прохоровна обувала в прихожей новые удобные ботинки, Софья Тихоновна стояла в уголке между шифоньером и тумбой и, прижимая ладонь к сердцу, смотрела на бойцовски настроенную подругу.

Сурово насупленное лицо Надин, одежда – брюки?! – поразили ее несказанно.

Надежда Прохоровна молча натянула на голову трикотажную кепку(!) и, попрощавшись кивком, вышла за порог.

– Наденька! – крикнула ей в спину Софья Тихоновна, но было поздно. Тяжелая дверь с грохотом захлопнулась.

Нет, с этим определенно надо что-то делать, огорченно подумала Софья Тихоновна. После поездки в Петербург Надин вернулась совершенно неузнаваемая. Это странное ночное бдение под дверью – Софья выглядывала ночью из своей комнаты и видела, как Надя дремлет с котом на коленях, – этот внезапный утренний побег…

С ней явно что-то происходит.

И половину торта куда-то спозаранку унесла…

А впрочем, если вспомнить, все началось гораздо раньше. Сразу после гибели Клавдии Надюше начали мерещиться призраки…

Интересно, у Вадима Арнольдовича есть знакомый психиатр?

Ах… Вадим…

Сегодня он пригласил ее на прогулку… Софья Тихоновна поправила перед зеркалом кружевной воротничок и пошла на кухню кормить себя и Марка завтраком: свежим нежирным детским творожком. Котику можно добавить в творожок ложечку молока для жидкости консистенции…

Разозленная Надежда Прохоровна шла проторенным Нурали Нурмухаммедовичем путем.

Этот путь в течение последних месяцев Надежда Прохоровна не раз наблюдала из окон, когда Нурали Нурмухаммедович несся с работы развешивать во дворе детские пеленки. То и дело видела – мелькают под окном оранжевые канты на черных штанах, спешит хороший муж Алиев, и всегда – одним и тем же путем: через дворы, наискосок, от рынка. Смотрела и думала: «Хороший мужик Гульнарке достался».

Сегодняшние мысли Надежда Прохоровны от одобрения таджика были очень далеки. Сосредоточенно уминая новыми ботинками павшую листву на асфальте, она рысила к рынку возле метро и раздраженно бормотала:

– Ну, я вам покажу! Я вас всех на чистую воду выведу!

Кому и что собиралась показывать Надежда Прохоровна, пока понятно не было. Курящий дух хоть и обрел материализацию, но полной идентификации не получил. Но факт того, что хитрая Гульнарка кого-то прячет – и в постель кладет! – добавлял энергии и наполнял душу бабы Нади праведным негодованием.

«Ишь, моду выискали – людям голову морочить! Где эдакое видано – муж еще на кладбище не упокоился, а жена уже хахаля в постель укладывает!

Найду негодника! Найду и Леше позвоню, пусть документы как следует проверит и к стенке подопрет. А то мертвяков своих по дому раскидывают, честным людям от них житья нет!»