Мисс Неугомонность

— И вам доброго дня, мистер Доэрти, — и в трубку: — Так, Лести, прости, у меня тут очень нервный подчиненный. Давай я тебе перезвоню сразу, как освобожусь, хорошо?

При слове «подчиненный» физиономию мистера Грубияна прямо-таки перекосило, да так, будто я ткнула в его тайную больную мозоль или типа того. Вон как ноздри раздувать начал — чистокровный жеребец в ожидании удара гонга перед скачкой.

— Блин, Мари! Первый вопрос, на который ты обязана будешь мне ответить, — у кого это такой сексуальный низкий рык? Аж мурашки по коже, — и с легким смешком она отключилась.

— Кто нервный? И кто при этом под-чи-нен-ный? — сердито навис над моим столом еще больше заведшийся после моего комментария Кевин, растягивая слоги, и мне даже показалось, что с каждым слогом с его губ срываются огненные капли. А я так-то больше не смотрю на его губы. Не-а. Совсем. Ни полглазиком.

— Кстати про подчиненных. Скажите-ка мне, мистер Доэрти, кого я могу пригласить в качестве главы нашей команды на встречу с человеком, пожелавшим прикупить кое-какую недвижимость в этом районе? Салливана? Или все же Лоуренса? Мне кажется, из вашей банды у Ронана лучше всех подвешен язык. С другой стороны, наш Ронни больше чем кто бы то ни было общался с инвесторами. Может…

— С хера ли Дизель опять главный? — окончательно взвился мой оппонент, яростно сверкая глазами и от злости раздувая ноздри.

— Да потому что умеет держать себя в руках и не бросается на окружающих, как дикое злобное животное!

— То есть я — дикое злобное животное? — взревел дикий злобный зверюга.

— Естественно! Больше никто здесь не врывается без стука и не орет на меня, как одичалый!

— Вот, значит, как? Ну тогда не жалуйся!

Он схватил меня за плечи и, как куклу из коробки, вытащил из-за стола, встряхивая и тиская так, что заклацали зубы и меня даже немного затошнило от бултыхания в воздухе.

— Ты что творишь?

— Веду себя соответственно твоей характеристике, — нагло ухмыльнувшись, ответил он. — Диким животным вовсе не обязательно обременять себя вежливостью, адекватностью и профессиональным отношением к окружающим, в отличие от рыжих до хрена умных директорш, вытворяющих всякое.

— А что не так с директоршей? — безуспешно задергалась я в его захвате.

— С каких это пор наша мисс Дюпре поощряет флирт на рабочей площадке, а?

Я? Флирт?

— Муа? — вытаращив глаза, я невольно перешла на французский.

— Туа, туа! — рявкнул невменяемый Саваж. — Только и делаешь, что глазки строишь то Дизелю, то Раулю. Забыла, что они все подписали контракт?

— Да с чего ты… — задохнулась я от возмущения.

— Да с того, что не слепой! Ронан то, Ронан сё. Ронана отправим на переговоры, Ронана давайте на рекламу… Сдалась тебе задница Дизеля!

— Да что ты выдумыва…

— А вот этот вот прикид, думала, я не замечу? Каблучки, тесные брючки в облипочку…

Я опустила глаза на свои растоптанные балетки, в которые все же приходилось переобуваться на работе, ибо бегать на кэбах между протянувшихся по всему гаражу проводов чревато, и кюлоты, которыми сегодня пришлось заменить стильные, но увы, испачканные накануне при приемке у экспедитора порции этой чертовой черной краски брючки. Кхм, то есть он запомнил, во что я была одета вчера, и высказывает претензии сейчас? Мило.

— А с волосами что сделала? — продолжил гневные претензии мистер Дикарь.

— Что опять не так-то? — вскинулась я.

— Куда дела кудряшки? Кто разрешал?

Нет, ну это вообще уже ни в какие границы…

— Да с какого такого перепуга я должна у кого-то разрешения спрашивать? — не выдержала я и лягнула первое попавшееся под ногу, собственно, лягнула тот сук, на котором сидела, вернее, висела я.

Сук крякнул, немного согнулся и ослабил хватку, из которой я благополучно и вытекла. Почти вся. На волосах его рука конвульсивно сжалась.

— Убирай к чертям собачьим вот это безобразие и возвращай кудельки, — хрипло повелел Кевин, удерживая голову и приблизив губы к самому моему уху.

— А то что? — сипло огрызнулась я, снова поплыв от горячего дыхания и особого аромата, присущего только этому мужчине.

— А то договору о перемирии между нами конец! — злобно рыкнул Саваж, властно врезавшись своим ртом в мой, беспомощно тут же впустивший его беспардонно напиравший язык.

Мои лопатки столкнулись со стеной, а сильное, вмиг адски разогревшееся тело разрушителя моей воли втерлось в мое, создавая сразу же такой полный контакт, что мне впору ощутить себя пойманной в дробящую ребра ловушку. Но вместо этого я будто взмыла ввысь, улетая и с этой тверди земной, и из самой неприглядной реальности, где этот поцелуй не мог быть хорошей идеей ни в коем разе.

Наплевать.

Это мгновение, скольжение, жаркие выдохи, аромат его кожи были невыносимо прекрасны, настолько, что не было и не могло у меня быть сил, чтобы прекратить, оттолкнуть, воззвать к разуму. Бери, гад проклятущий, душу выпивай, ненавижу тебя за это, но бери все равно, бери то, что только тебе хочу, нуждаюсь отдать.

— Мари, детка, как ты думаешь… — ворвался в мой затуманенный мозг голос Дизеля, — может, мне перейти на джинсы с низкой посадкой?