Мисс Неугомонность

Потому что эти «домашние девочки» — ухоженные, смазливые, все как одна пекущиеся о своей репутации, все одинаковы. Сначала вознесут тебя, такого вот идиота тупорылого, заставят поверить, что ты лучший, можешь мир перевернуть, стать хоть кем, например, первым… во всем. А потом херакс! А таких, как ты, влюбленных одноклеточных, думающих членом, полно у нее, только свистни!

В общем, хрен тебе, гавкучка языкатая, а не перемирие!

Что хочу, то и буду делать!

А хочу я, чтобы у тебя продыху не было! Работай давай, а не заигрывай с каждым встречным-поперечным. А то вы посмотрите только: тут улыбочка ласковая Раулю, там комплиментики Дизелю, то голосок нежный журчащий со всем персоналом, то «уси-пуси, Рози, детка» и чуть не слезы в глазах, как на семейство Герреро уставится…

А мне что? Мистер Доэрти то, мистер Доэрти сё, дикарь, зверюга, нервомот.

Я тебе покажу нервомота!

— Мисс Дюпре, разве так сложно запомнить, что мы пьем только растворимый Монт Хаген[5], а не эту вот херню? — процедил я и потрусил пачкой зернового Лаваццо, заметив ее входящей в гостиную с неизменным Дизелем на хвосте.

— Прошу прощения? — чуть ли не чопорно вздернула она огненно-красную бровь.

— Ты опять? — вылез вперед дурной братец. — Нормальный кофе, итальянский вроде, лучше чем прежняя бурда, чего ты…

— Мне не нужен лучше, всего лишь тот, что был.

Напряженный прищур девичьих глаз мне как бальзам на душу.

— Насколько мне известно, подобные вопросы относятся к сфере ответственности техперсонала, обратитесь к ним, мистер Доэрти, — отчеканила она.

— Да, иди и цепляйся к кому… — опять замельтешил Дизель, и Мари повернулась к нему. Типа тема исчерпана. А хрен вам!

— А позвольте уточнить, мисс Дюпре, кто отвечает за все здесь, включая техперсонал? Возможно, наш директор, коим вы и являетесь? Если так, то я обратился как раз по нужному адресу, потому как хочу свой хренов кофе, и мне глубоко поху… по выхлопной трубе, кому вам нужно отдать для этого указание, ибо я довел уже все до вашего сведения!

— Херасе речь, — хмыкнул за моей спиной Ноа. — Прямо истинный м… движнюк во всей красе. А мне так можно?

— Слушай, Саваж… — попер в мою сторону Дизель, но его тут же ухватила за локоток мисс У-меня-тут-все-подчиненные, и он послушно застыл на месте. Тьфу, подкаблучник сраный!

— Рон, постой, — выступила вперед Мари. — Мистер Доэрти… — Вот, видали? Он, значит, Рон, а я — мистер Доэрти. Ну и кто ведет себя здесь не по-взрослому и нарывается на прямой конфликт? Видно же, что не я! — Сожалею, что вас настолько вывел из себя факт смены вашего любимого напитка другим. Обещаю, что как только мы с Ронаном вернемся, я немедленно лично займусь исправлением этого вопиющего и достойного всяческого порицания упущения!

И, дернув Дизеля за собой и гордо задрав подбородок, она уцокала прочь, а сзади кто-то зафыркал, давясь смехом, но стоило мне обернуться, все замерли с серьезными рожами. Я вам тут клоун, что ли? И это что, она опять меня так хитро нервной истеричкой обозвала? И куда это, собственно, они намылились на пару с этим Казановой недоделанным и когда намерены вернуться?

Часа два, пока эта… вражина рыжая вместе с братцем-предателем неизвестно где шлялись-обжимались, я дурным зверем в клетке наматывал круги по покрасочному цеху, пиная банки с краской и кроя на чем свет стоит невозмутимого Рауля, который в ответ на все мои гневные тирады, типа: «Это что за потеки? Кто так грунтует? Я этому Фино руки оборву и в ж… багажник его квадратный засуну, с ногами и х… движком в придачу!» лишь вздергивал выразительно бровь и поправлял судорожно дергающуюся маску-респиратор. Хоть бы раз ответил, чтобы я мог выговориться! Так нет же! Небось, его тоже науськала, дрессировщица неотесанных головожопов! Ишь ты! Рекламу нижнего белья им тоже подавай. Кстати!

Ронни!

— Ронни! Сук… Потомок самки канис лупус фамильярес! Почему твои операторы шля… ходят по цеху в верхней уличной одежде? Натрусят мне грязи, а нам перекрашивать потом? Это же матовый черный! Он должен лечь идеально гладко!

— Ох, котик, и правда надо бы инструктаж…

— Где директор площадки? Что за бардак творится? Ну невозможно же работать!

— Мистер Доэрти, вы хотели мне что-то сказать?

Она подкралась сзади, со спины. Не процокала, как обычно последнее время, а именно подкралась. Я кинул взгляд на ее ноги — мягкие розовые угги, не безобразные лапы, коими они смотрятся на всех, а трогательные, нежные лапки, как у кошки, что аккуратно стелется по земле, чтобы цап-царап несчастного голубя! А я тебе тут не голубь!

— Это что за обувь на площадке, где ведутся опасные работы? — взревел я прямо в растерянные глаза. — Где металлический подносок? А если тебе байк на ноги упадет?

— Но я только что с улицы…

— Вот именно! С улицы! В грязной и небезопасной обуви!

— Послушайте, мистер Доэрти…

Опять она тут мне «мистерит», да я тебе щас…

Вдохнул побольше воздуха и…

Поперхнулся, захлебнулся ее ароматом, будто в ванну с нашатырем нырнул. Горло свело спазмом — ни вдохнуть глубже, ни выдохнуть.