Мисс Никто

— Мне все равно у кого был в плену ваш знакомый. Я не понимаю, причем тут я и мой сын. И вы так и не сказали, что вы не фейри.

— Я не… — и тут впервые в жизни язык Ник прирос к нёбу, не сдвигаясь. Она всегда так легко врала. Ей всегда сходила с рук любая ложь, и почему же именно сейчас язык ей не повиновался? И, главное, как не вовремя! Или она никогда не говорила, что не фейри? — Я… Ловец, а ловцы не бывают фейри. — попыталась выкрутиться она.

Женщина закачала головой:

— Не пойдет. Хотя должна признать — попытка интересная.

Ник спешно достала из-под худи свой знак ловца:

— Видите? Он настоящий. Я ловец, ловцы не бывают фейри.

Женщина растянула сухие губы в улыбке:

— Я человек. И не могу проверить ваш знак — для меня он нейтрален, настолько я знаю.

— Такие знаки не подделывают.

Женщина махнула рукой:

— Оставьте! Что только сейчас не подделывают! И говорю вам последний раз — нам нечего обсуждать. Особенно Брендона Джонса.

Ник в отчаянии выдавила:

— Он имеет право знать, что у него растет сын.

— Сын? Забавные вы… Который год кругами ходите, спрашиваете о Брендоне Джонсе… Так я и не отрицаю — я была в его отряде. Простой медтехник. Не более того. Больше мне нечего сказать о нем. Абсолютно нечего. И не смотрите так — я попала под амнистию фейри, когда Генерал сдался.

Ник улыбнулась:

— Он терпеть не может это прозвище. Он Осень — это его настоящий позывной.

— И опять — зачем вы мне это сообщаете? Я медтехник, я не участвовала в боях, я не знаю ни одного позывного — они меня не касались. И я даже знаю ваш следующий шаг — сейчас вы начнете мне рассказывать о родинках и шрамах, которые якобы я должна знать и которые по секрету вам сообщил сам Джонс. Вы будете сыпать какими-то странными якобы общими для нас с ним воспоминаниями… Общими фактами… Факт один — Марк только мой сын. Я никогда не состояла в отношениях с Джонсом. И отца Марка я не знаю — война была. Нашла бы — лично прибила бы. Понятно?

Ник не удержалась, взъерошила свои волосы, как делает Лин:

— То есть… Мне вас не убедить?

— В том, что вы знаете отца моего ребенка? Нет. Я сама его не знаю — откуда бы вам это знать? Марковка только мой. На этом давайте прощаться. Хотя с ловцом задумка была зачетная — мне даже понравилось.

— Простите… Э… Я не знаю вашего имени…

Женщина рассмеялась:

— Готовиться надо лучше к заданию.

— У вас есть интер?

— Я похожа на человека, который пользуется технологиями врага?

Ник выдохнула и призналась:

— Я поняла, почему Осень выбрал именно вас… Вы умница…

— Спасибо…

— Дайте мне хоть капельку доверия…

— Условие тоже — скажите: я не фейри.

— Пройдемте на почту, прошу… Там же есть интер-связь? Я сама её оплачу.

— И кому же мы будем звонить?

— Мистеру Мигелю Пересу, лучшему другу Брендона. Его же клан гарант вашей свободы? Вот ему и позвоните, спросите о Брендоне. Быть может, его самого позовут к интеру… Прошуууу…

Женщина подернула вверх рукав пыльника, посмотрела на старые военные часы — двойник тех, что носил Брендон, и с неискренним сожалением в голосе сказала:

— Простите, но почта уже закрылась.

Ник пальцем указала на запястье женщины:

— У Брендона такие же часы. Он ими очень дорожит.

— Рада за его! Честное слово — рада. И передайте своему начальству — хватит уже. Любому ясно, что в плену, под пытками чего только не придумаешь и не расскажешь… Мой ребенок — только мой. И я нахожусь под защитой клана Переса — тронуть вы меня не можете.

К ним, держа смущенного Марковку за руку, подошел молодой мужчина в форме стража:

— Проблемы, мадам?

— Мадмуазель, — поправила его женщина. — И, извините, если мой сын доставил проблемы на игровой площадке. Я должна какой-то штраф?

— Нет, мадмуазель, просто он стоял в одиночестве, я и подошел к нему. Все точно хорошо? — взгляд молодого оборотня задержался на знаке ловца, а потом и на лице Ник.

Женщина, беря Марка за руку и заставляя Ник скрипеть зубами от бессилия, сказала:

— Все хорошо. И извините, нам пора… Приятно было познакомиться, ловец. Адьё.

Она пошла прочь. Ник выругалась про себя — она понимала, почему Брендон выбрал её, как бы эту женщину не звали. И её надо было срочно спасать — долго она не протянет. Как и Марковка. Как и весь Двадцать первый округ…

Страж напомнил о себе:

— Мадам? Все хорошо?

Ник тоже поправила его:

— Мадмуазель, и все просто отвратительно плохо… — она прикусила губу, потом вспомнила, что Лину это не нравится. — Что значит «адьё»?

Страж дежурно улыбнулся, становясь похож на енота:

— Первый раз у нас в округе?.. Это значит «прощайте». Пусть фейрияз победил, пусть все округа перешли на него, но местные еще пытаются помнить свой родной язык. Так… — он как-то странно всматривался в её лицо, заставляя Ник нервничать, — я могу вам чем-то помочь?

Она заставила себя улыбнуться:

— Спасибо, но я в помощи не нуждаюсь… До свидания… — она пошла прочь из центра. Оркский, так не вовремя сломавшийся дом! Оркский интер, отказывающийся работать! Оркский фейри в её предках!!! И вообще рогатые фейри!!! Проще нежить упокоить, чем добиться доверия у защищающей своего ребенка матери.