Мисс Никто

— С доверием у тебя все хорошо, поверь. Вот характер да, чисто леди с Холма. И я принес еду, но, кажется, тебе прежде всего нужен сон. Хочешь, покараулю? Все равно там горит и славно так горит — не надо носиться по Алисо и собирать доказательства дела десятилетней давности. Ткачи ивы сами отомстили за себя. Хоть опросить пострадавших все же придется — вдруг кто случайно въехал в дом убийцы…

— Лин, ты же понял, что дело Поджигателя в Либорайо закрыто?

— Это еще почему? Там только статуя была из Алисо. — напомнил Лин, и глаза любопытные-любопытные. И, главное, орки, такие честные! Ник почти поверила ему.

Она принялась перечислять:

— Мастерская мебели — надо проверить, была ли там лоза из Алисо. Кресло-качалка тоже плетется из лозы.

— А торговка?

— А торговка… Торговка… Может, корзина из лозы?

— Ясно.

Ник возмутилась:

— Ясно ему. Еще скажи — сам не дошел до этого. Ведь сам же знаешь — как носят товары ваши торговки, я-то совсем не в курсе. Может, те, кто пострадал в Либорайо, случайно лозу поломали, прям как вы в зоне затаптывали её, и вот… Полыхнуло.

— Ага.

— Ага…

— Спи, ага. Я покараулю тебя. Сегодня ты уже нахулиганила сверх меры.

Она упрямо выпрямилась:

— С пустым животом я спать не умею. — Точнее, она умела — война и приют научили, просто не любила. Она вытащила правую руку из-под одеяла, — давай, показывай, что принес.

— Тоник открывать?

— И тоник открывай. И только не говори, что впервые будешь проводить ночь с девушкой… Не поверю.

— Не буду говорить. — Он откупорил обе бутылки и улыбнулся, — чуть не забыл — днем Дин звонил из больницы. Приживление прошло хорошо. Его на днях выпишут.

Ник улыбнулась:

— Хорошее дело! И не смотри на меня так. Не жалею, что пустила деньги на Дина, а не на Джонса. Еще заработаю. Не проблема.

Лин кивком подтвердил:

— Не проблема! — он стукнул свою бутылку с тоником о её, — будем!

— Будем! — отозвалась Ник. — Еще как будем.

За полночь она все же перебралась на кровать — устала за день зверски, еще и перенервничала. Она зевала, глаза сонно смыкались, и периодически она проваливалась в яркие, почти настоящие сновидения. Кто-то кричал, что-то взрывалось, а она смотрела на решетку перед собой и не могла понять — с какой же стороны решетки она находится. В клетке. Или на свободе. Этот сон давненько не тревожил её, почти с больницы после бомбардировки. Видимо, слова Переса о детстве Лина всколыхнули старые, казалось, затянувшиеся раны.

Было тихо и темно. Только отсветы от экрана на потолке — Линдро, все так же сидя на полу, просматривал что-то на планшете, быстро проматывая фото за фото. Иногда попадались рисунки, иногда какие-то документы. Общежитие успокоилось, даже Жердя с его подвигами не было слышно.

Кажется, она опять заснула — перед глазами Ник неслись, как в хороводе, одинаковые собственные лица — снова, снова и снова, как будто она оказалась заперта среди зеркал. Она еле смогла открыть глаза, глядя на подсвеченный экраном профиль Линдро.

— Ник, все хорошо? — тихо спросил он, отвлекаясь от планшета, где замерла с распахнутой пастью какая-то нежить, разложившаяся до состояния скелета.

— Хорошо, — прошептала она. — Тебе нравится?

Она кинула взгляд на оскал нежити. Судя по зубной формуле — неупокоенный человек, возможно, солдат, погибший на поле боя.

— Что? — удивленно приподнял одну бровь Лин.

— Тебе нравится твоя работа?

— Знаешь, меня как-то об этом никто и не спрашивал. Когда стало ясно, что легенды о силе лигров совсем не легенды, мне оставался лишь один путь — в стражи. Нет, вру, еще был один — закрытые бои на Арене, но мать бы не позволила. Так что я согласился на предложение Переса и пошел в отряд.

— Сколько тебе было лет?

— Одиннадцать. Мы с матерью только-только перебрались в гетто Джорджтауна. И… Не спится, да?

— Не спится, — подтвердила она, придвигаясь ближе к краю кровати, чтобы быть ближе к Линдро. Он просто потрясающе пах — притягательно даже. Наверное, так пах дом — чуть землисто, пряно, тепло, уютно. — Мигель мне рассказывал недавно про твое детство. Он говорил, что твоя мать сбежала от отца…

— Это официальная версия, Ник.

— А то, что он сказал про лабораторию?

— А это правда. Только для друзей и заинтересованных лиц.

— Почему? — она потянулась пальцами к шее Лина и осторожно поправила ворот рубашки. Просто так. Экран планшета наконец-то погас, пряча нежить.

— Потому что знать о генетических экспериментах, о лабораториях и прочем нельзя. У Мигеля пунктик есть — про эволюцию. Все это может привести к дикому хаосу, в котором человечество может не выжить. Кое-кто разделяет его точку зрения, а кое-кто идет в обход, мухлюя с общественным мнением и принятыми в обществе нормами.

— Ирбисы.

Лин кивком подтвердил:

— Мигель не хочет, чтобы программа ускорения эволюции взорвала округ. Мы только-только вернулись к мирной жизни.

Ник нажаловалась на Мигеля:

— Он меня Евой назвал.

— Это он лишку хватил — доказано, что одна особь в популяции погоды не сделает. Хотя тебе это может сильно подпортить жизнь.

Ник решилась и просила:

— А ты знал, что я… Ева?

— Я это понял почти сразу, Ник.

— Мооооолот, — обиженно буркнула она.