Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница «Огненное колесо»

– Тогда он, наверное, пошел в полицейский участок.

Риетта топнула ногой. Предвещающим бурю голосом, который стер двадцать лет, что они не виделись, она сказала:

– Прекрати, Джеймс!

Он встал, подошел к ней и бросил сигарету в камин.

– Хорошо. А теперь ты, быть может, захочешь услышать некоторые факты. Тебе сорок три, и если ты не знаешь, какой была Марджори, ты зря прожила все эти годы. Я не хочу притворяться высокоморальным человеком, но я не стал бы понапрасну тратить свое время на девушку, которая не оказалась бы легкой добычей. Марджори была чертовски легкой добычей. Ей надоела ее жизнь, надоел муж, и она была сыта по горло положением соломенной вдовы; она хотела развлекаться. Я отвез ее во Францию и устроил ей там потрясающе интересную жизнь. Потом мне пришлось улететь по делам в Штаты, и ей снова стало скучно. Она вышла из квартиры, в которой я ее оставил, и переехала к одному джентльмену, который за ней ухлестывал – к богатому международному финансисту. Будь я там, я бы мог сказать ей, что этот финансист – не очень удачный вариант для нее. Полагаю, она сделала что-то, что ему не понравились, и он выставил ее на улицу. Он вполне был на это способен. Ты удивишься, но я бы не смог так поступить. Я бы по крайней мере купил ей билет третьего класса до Лондона.

– Это правда? Весь этот рассказ про то, как она ушла от тебя к другому?

– Святая правда, дорогая.

– Когда ты так выражаешься, все твои слова кажутся ложью, – язвительно парировала она.

Он ответил совершенно серьезно:

– И тем не менее это правда.

Он вернулся к столу и встал вполоборота, перебирая лежащие на столе бумаги. Вскоре он нашел то, что искал, рассмеялся и повернулся к Риетте.

– Твой юный баламут так и не появился здесь, так что, думаю, он пошел прогуляться, чтобы успокоиться. Когда он вернется, расскажи эти факты, пусть остынет. Он не мог быть женат на Марджори в течение трех лет и не понять, что она за человек. Думаю, ты сможешь его образумить. У меня тут сейчас куча дел, и мне совсем не хочется быть убитым! – Он коротко рассмеялся. – Странно, что ты пришла именно сегодня, Риетта. Я жег твои письма.

– Мои письма?

– Первый сон любви! Весьма поучительно: теперь это кучка черного пепла в камине. Но огонь от них был очень жаркий, вот почему в комнате так тепло.

Она посмотрела на гору пепла, которая задушила огонь в камине. Кое-где еще можно было различить форму сложенных листков. Их волнистые края трепетали на сквозняке из каминной трубы, торопливо гасли последние красные искры. Она глядела на пепел, нахмурившись, бледная и суровая.

Джеймс заговорил:

– Мне пришлось достать все бумаги, потому что я искал записи, оставленные мне матерью – весьма интересный документ. – Он рассмеялся. – Кому-то придется внимательно с ним ознакомиться, прежде чем мы со всем покончим. – В его глазах вспыхнула злость. – Вот он, на столе. Некоторые были бы очень рады, если бы его тут не было. Их бы очень успокоило, если бы они могли быть уверены, что он превратился в пепел, как и твои письма. Письма я нашел, когда искал его. Они были заперты там же, где я их оставил, когда уехал. А с ними лежало вот это.

Он вложил ей в руку бумагу, которую держал. Это оказался старый, пожелтевший бланк завещания. Риетта смотрела на него – сначала непонимающе, потом с удивлением и неловкостью.

– Джеймс, какой абсурд!

Он засмеялся.

– Да, правда. «Все мое имущество оставляю Риетте Крэй, проживающей в Белом коттедже, в Меллинге». У моей матери была пожизненная рента на то, что оставил отец, и право распоряжаться его имуществом, так что, когда я писал это завещание, то оставлял тебе школьные призы, ценную коллекцию фотографий футбольных команд и свой не слишком обширный гардероб. Комизм в том, что я так и не составил никакого другого завещания, и если бы юный Карр убил меня сегодня, ты бы унаследовала весьма солидное состояние.

Она сказала тихо:

– Мне не нравятся такие разговоры. В любом случае, вот что…

Она бросила бумагу на кучу пепла, но Джеймс Лесситер выхватил листок из камина прежде, чем он загорелся.

– Верно, дорогая, не нравятся. А это моя собственность. Разве ты не знаешь, что уничтожение завещания – это уголовное преступление? Я, правда, не знаю, сколько лет тюрьмы можно за это получить. Можешь спросить Холдернесса при следующей встрече.

– Джеймс, это нелепо. Пожалуйста, сожги его, – недовольно сказала она.

Он стоял, посмеиваясь, и держал бумагу повыше, словно они вновь были молоды и Риетта могла ее выхватить. Через мгновение выражение его лица изменилось. Он перегнулся через стол и положил документ на бювар. Потом обернулся к ней и сказал совершенно серьезно:

– Я не знаю никого, кому хотел бы все оставить, Риетта.

– Глупости.