Мисс Свити

Саманта и в самом деле торопливо шла к станции метро. За время короткого пути она несколько раз обернулась — убедиться, что никто за ней не увязался. Народу в этот час было немного, но на платформе все так же прохаживались трое полицейских, что ее немного успокоило. Выйдя из метро, она пустилась бегом, на всякий случай прислушиваясь, не топает ли кто сзади.

Вдруг навалилось одиночество. Вечер обернулся сплошным разочарованием. А ей так хотелось поговорить с Дебби, рассказать ей про преследование, жертвой которого она стала. Ничего не вышло. Снова затронуть эту тему с Беверли она даже не пыталась — та слишком активно строила глазки новому бармену. Может, удастся поделиться с Морин, когда соберется к ней примерить контактные линзы? Морин, конечно, немного холодновата, зато она стоит двумя ногами на земле. Если кто и способен дать ей дельный совет насчет того, как призвать этого типа к порядку, так это Морин.

В глубокой задумчивости она поднялась на крыльцо и полезла в сумку за ключами. Во внутреннем кармашке их почему-то не оказалось. Вздохнув от досады, она принялась рыться в сумке. И вскоре встала перед очевидным фактом: она забыла их дома.

Саманта подняла глаза ко второму этажу. Ни одно окно не горело. Только в эркере квартиры Питера Пламкетта сквозь тяжелые шторы пробивалось слабое свечение — значит, он еще не спит. Она спустилась с крыльца и, стараясь не слишком затоптать газон, подошла к высокому окну первого этажа, встала на цыпочки и постучала в угол стекла, до которого смогла дотянуться.

Штора чуть колыхнулась, и за ней показалась голова Питера Пламкетта. Он был без очков, с взлохмаченной головой. Обнаружив ее, он приоткрыл одну раму.

— У вас проблемы, мисс Фоллоу?

— Я забыла ключи.

— Сейчас я вам открою. Только осторожнее на газоне, ваша бабушка очень сердится, когда его топчут ногами.

Саманта снова вернулась к крыльцу. В холле зажегся свет, и Питер Пламкетт отпер ей дверь. Он посторонился, пропуская ее в дом.

— Вы уж простите, что я вас потревожила, — извинилась она.

— Это вы меня извините, я даже не успел одеться… — Питер Пламкетт наспех запахивал халат, из-под которого выглядывала голубая в белую полоску пижама.

По жару в щеках Саманта диагностировала стремительное наступление третьей стадии.

— Ну что вы, вы вполне одеты, — проговорила она, отводя взгляд.

И принялась рыться в сумке.

— Не представляю, что мне делать, — вскоре жалобно сказала она. — Похоже, ключ от квартиры я тоже забыла.

— А запасного у вас нет?

— Есть, но он у бабушки. Не будить же ее.

— Если хотите, я могу уступить вам диван в гостиной, — пробормотал он. — Разумеется, без всяких задних мыслей.

Лицо Питера Пламкетта окрасилось в пунцовые тона.

— Мне совестно вас беспокоить. — Четвертая стадия не замедлила сменить третью.

— Мы же соседи. Мы должны помогать друг другу.

И он отступил в сторону, пропуская ее вперед.

— Могу я предложить вам чаю? Если вы предпочитаете травяной, у меня есть. Или, может, капельку джин-тоника?

Саманту терзали сомнения. Глоточек спиртного ей точно не повредил бы. Но ведь, наверное, приличней попросить травяного чаю?

— Лично я с удовольствием выпил бы бокал вина, — пришел ей на выручку Питер. — У меня есть отличное французское вино. Мне привез его в подарок друг.

— Превосходная идея!

Он пригласил ее проходить в гостиную, а сам исчез на кухне, выходившей в сад.

Она первым делом отметила, что на комодах и тумбах, кстати немногочисленных, нет ни одной фотографии. В дальнем от эркера углу стоял двуспальный диван, перед которым был установлен мольберт. Остальное пространство комнаты занимали огромных размеров письменный стол и шкафчик вишневого дерева с выдвижными ящиками. Саманта села на диван, крепко сжав колени. Напротив дивана располагался камин — такой же фальшивый, как у нее. Вдоль стен выстроились книжные шкафы, битком набитые книгами. Из-за слабого освещения, оставлявшего комнату в полумраке, она не разобрала ни одного названия.

Питер Пламкетт вернулся с очками на носу и двумя бокалами в руках. Протянув ей один из них, он тоже сел на диван, подальше от нее.

— Вы много часов посвящаете живописи? — спросила Саманта, прервав затянувшееся мучительное молчание.

И про себя отметила, что перестала краснеть, едва ее сосед нацепил очки.

— Не так много, как хотел бы. Уроки отнимают жуткое количество времени.

— Сколько же у вас учеников?

— Я веду восемь классов. Но я имел в виду не эти уроки. Я ведь и сам учусь. Уже полгода. На курсах графологии. Знаете, это захватывающе интересно — узнавать характер человека по его почерку.

Саманта отставила бокал и улыбнулась ему:

— Мистер Пламкетт, вы посланы мне небесами.

— Я всего лишь уступаю вам диван на одну ночь.

— Я не про это.