Мисс Свити

На сей раз письмо пришло не в конверте, а на почтовой открытке с изображением лондонского Тауэра — башни, в которой в годы царствования сестры томилась Елизавета I.

Открытка лежала в почтовом ящике, втиснутая между заказанным Маргарет каталогом с вышивками и объемистым пакетом из “You and I". Судя по штемпелю, отправлена из центра города. Почерк тот же, что и в двух первых анонимках.

На улице было безлюдно. Сквозь тучки, дразнясь, проглядывало солнце. С деревьев уже начали облетать листья. Они кружились в воздухе, словно раздумывали, падать на землю или не стоит, но в конце концов все-таки падали. Саманта чуть ли не бегом поднялась к себе в квартиру и заперла дверь на ключ.

“Если ослушаетесь”. Теперь она не сомневалась, что имеет дело с психом. “Ваши читательницы узнают, что вы вовсе не та респектабельная дама, за какую себя выдаете”. Больше никто не доверит своих секретов мисс Свити. Это будет означать крах ее карьеры.

Она бросила открытку на стол и решила позвонить Россу Карлтону. После ночи, которую они провели вместе, он ей не перезвонил. Лично у нее от этой ночи остались смутные, но приятные воспоминания. Правда, наутро жутко трещала голова. До этой минуты она запрещала себе даже думать о том, чтобы самой выйти с ним на связь. Пусть она снова нарушила железное правило номер один, к соблюдению которого призывала своих читательниц, — только не в первый вечер! — но рассчитывала отыграться, строго следуя другому своему совету: заставить его помучиться.

Изучив во всех деталях фотографию лондонского Тауэра, она набрала номер мобильного телефона инспектора Карлтона. Услышав бесцветный голос автоответчика, она заколебалась. И, не зная что сказать, молча повесила трубку.

Может, позвонить Алессандро? Накануне он прислал ей сообщение. Приносил свои извинения за то, что пропал, и объяснял, что должен срочно выехать в Эдинбург для встречи с клиентом. Пожалуй, он уже должен вернуться в Лондон. В том же самом сообщении он осторожно намекал ей, чтобы она ничем не занимала вечер после урока с Флавио.

Она с сомнением смотрела на телефон. Прилично ли звонить ему после того, как она провела ночь с другим мужчиной? У нее еще никогда не было двух любовников одновременно. Читательницам, попавшим в схожую ситуацию, она всегда давала одни и те же советы. Первое: не болтать направо и налево. Второе: обязательно использовать презерватив. Третье: как можно скорее выбрать из двух одного, чтобы избежать неприятностей. Теперь до нее дошло, что выбрать не так-то просто. А если Алессандро спросит, как она провела выходные? Хватит ли ей духу солгать адвокату, который собаку съел на выведении на чистую воду любителей умолчаний и полуправды? Нет, Алессандро отпадает.

Обращаться к Дебби и вовсе не имело смысла. В последний раз, когда Саманта позвонила ей, чтобы узнать, как прошло ее возвращение под родной кров, та просто швырнула трубку.

В результате она набрала прямой номер Беверли, которую успела частично посвятить в бурные перипетии своей личной жизни.

— Беверли Кэрролл! — нетерпеливо рявкнули на том конце провода.

— Это Саманта.

— Ты не вовремя. Я жду важного звонка. От пресс-атташе Джулии Роулинсон, невестки Александры Кентской. Она наконец-то согласилась рассказать нам о своем увлечении орхидеями.

— Беверли, я получила еще одну анонимку.

— От твоего загадочного адвоката? Если я ничего не путаю, первое свидание он назначил тебе в письменном виде. Неужели он созрел для того, чтобы затащить тебя в койку?

— Беверли, это не смешно. Я говорю об анонимном письме.

— Кстати о письмах. Я жду от тебя статью. Саманта поняла, что совершила оплошность.

Беверли гордилась не только своим именем и положением, но и своим чувством юмора.

— Извини, Беверли. Все эти события выбили меня из колеи.

— Ну еще бы! В кои-то веки подцепила приличного мужика. Вот тебя и клинит с непривычки.

— Вообще-то я имела в виду анонимки.

— Сэм, я вешаю трубку. У меня на другой линии пресс-атташе Джулии Роулинсон. Надеюсь, статью ты сдашь вовремя.

Саманта еще некоторое время слушала равнодушные гудки отбоя. Зря она рассказала ей о своих личных переживаниях. Несмотря на самоуверенный вид, Беверли так и не смогла найти мужчину, способного выносить ее дольше двух дней подряд.

“Мне явно не повредит немножко психологии”, — сказала она себе, вскрывая первое из адресованных мисс Свити писем. Всего их пришло три десятка, причем пятнадцать, сочившихся отчаянием и злобой, — от обманутых женщин. Прямо эпидемия какая-то. Две старшеклассницы спрашивали, как им признаться в любви учителю физкультуры; судя по описанию, речь шла об одном и том же мужчине. Впавшая в глубокую депрессию восьмидесятилетняя старуха требовала права на эвтаназию. Трое мужчин жаловались на своих жен, утративших сексуальный пыл. Мать сетовала на плохие оценки сына-школьника. Наконец, одинокая дама бальзаковского возраста терзалась сомнениями: следует ли ей открыть свои чувства зубному врачу.