Миссия «Алсос»

Допрос этих людей практически ничего не дал, за исключением того, что помог нам разобраться, кто из них играл наиболее важную роль в лаборатории. Но это мы установили и другими путями, как только нам стали известны их имена. Нам оставалось лишь надеяться, что конфискованные нами в лаборатории и в кабинете фон Вейцзекера бумаги расскажут больше.

Не оставалось ничего другого, как заняться этими бумагами, что мы и сделали с Фредом сразу же после того, как покончили с нашим импровизированным обедом по «рациону К». Вечер был ненастный. Немцы продолжали обстреливать город через реку. Наши пушки отвечали. Сверху доносился гул самолетов. Электричества не было, и нам пришлось обходиться несколькими свечами и лампой, работавшей на сжатом газе. В центре комнаты играли в карты наши солдаты. Мы с Фредом уселись в кресла в углу и начали просматривать немецкие бумаги.

Оба мы вскрикнули одновременно: и он, и я нашли бумаги, которые сразу же сделали все ясным для нас. Здесь, в совершенно на первый взгляд безобидной переписке, таилось столько секретных сведений для людей, способных понять их! Внешне это была всего лишь обычная болтовня коллег. Там и здесь были разбросаны незначительные неосторожные намеки, но в общем не было ничего такого, что могло бы вызвать возражения с точки зрения секретности, — так, обычные записки, какими все мы обменивались и с нашими друзьями в США. Имена даже не везде назывались или заменялись инициалами. Ясно, что такие записки ничего не могли сказать непосвященному человеку, но они, конечно, никак не предназначались для того, чтобы их читали ученые противника.

Мы нашли довольно прозрачные намеки в виде буквенных обозначений на некоторые немецкие секретные атомные центры. Наиболее важный из них, Физический институт кайзера Вильгельма, возглавляемый Вернером Гейзенбергом, был эвакуирован из Берлина в маленький городок Эхинген. Были указаны даже номера телефонов и точный адрес. При желании мы могли бы слетать в Швейцарию и позвонить им оттуда по телефону!

Мы нашли экземпляр письма «Дорогому Вернеру», очевидно, Гейзенбергу. В письме говорилось, над какими проблемами работали в Страсбурге. Упоминалось и об «особом металле», которым, очевидно, был уран, причем отмечались трудности получения этого «особого металла» в плитках, а не в порошкообразном виде.

Письма подтвердили, что именно концерн «Ауэр» производил нужный металл для немецких экспериментов. Узнали мы также о проведении на испытательном военном полигоне под Берлином экспериментов крупного масштаба. Были обнаружены отрывки вычислений, совершенно очевидно относившихся к теории уранового котла.

Флейшману приходилось присутствовать на многочисленных секретных совещаниях. Он делал стенографические записи, которые мы быстро научились расшифровывать. Кроме того, он вообще делал много заметок о разных событиях, таких, например, как разговоры с официальными лицами по организационным проблемам или ссоры с коллегами и из-за коллег. Он был великим собирателем слухов и сплетен и старательно их записывал. Даже после ареста он не преминул занести в свою карманную записную книжку все, что с ним произошло. В довершение всего эти записки, наброски и вычисления были датированы, в них указывалось местонахождение самых крупных немецких физиков-ядерщиков и указывались проблемы, которыми они занимались.

Правда, в этих бумагах отсутствовала точная информация, но того, что там было, вполне хватало для оценки состояния дел в немецком урановом проекте. Два дня и две ночи при свете свечей мы изучали эти документы и занимались этим до тех пор, пока у нас не заболели глаза. Несколько позже мы забрали эти бумаги с собой в Париж и снова тщательно изучили их там и только потом послали в Вашингтон, где их еще раз подробно проанализировали, зарегистрировали, перевели и прокомментировали.

Выводы не подлежали сомнению. Имевшиеся в наших руках данные со всей определенностью подтверждали, что Германия не имела атомной бомбы и, видимо, не могла иметь ее в ближайшее время. Больше не было оснований опасаться какой-либо атаки с применением атомной взрывчатки или радиоактивных отравляющих веществ.

Найденные нами в Страсбурге бумаги говорили также о том, что немцы не сумели достичь успеха в попытках выделить уран-235. Они пробовали осуществить разделение изотопов в очень небольших масштабах с помощью центрифуги и упорно работали над созданием уранового котла. И, по-видимому, лишь недавно они добились некоторого успеха в получении металлического урана.