Миссия Артура Саламатина

— Ваша честь, — адвокат слегка наклонил голову в сторону судьи, — уважаемые дамы и господа, — также слегка поклонился он всем прочим, — думаю, все вы уже наслышаны об этом вопиющем случае. Я думаю, вы уже знаете об этой вылазке врагов частной собственности и государства, об этом очередном покушении на устои нравственности, об этой, скажу без преувеличения, попытке подрыва самых основ нашего общества…

— Господин Казакевич, не увлекайтесь, — вмешался О`Доэрти, — насколько я знаю, ответчика обвиняют в нарушении договора. Так давайте из этого и будем исходить, а вылазку устоев и покушение на основы оставим на внесудебное время.

— Да, ваша честь. Так вот…

Глава 10

…Пока суд да дело, на улице перед зданием этого самого суда происходили события, тоже достойные внимания.

Аполлон сотоварищи всячески старались привлечь к своему митингу общественное внимание — кричали, орали, топали ногами, снимали всё происходящее на телефоны; Ася предлагала ворваться в суд и сорвать заседание, а Фортуна призывал во славу России писать на стенах здания гадости.

В конце концов внимание демонстранты привлекли, но отнюдь не СМИ и не мировой общественности, а местного участкового.

— Так, что у нас здесь происходит? Несанкционированная акция?

— Ничего санкционного, — поспешила отвести подозрения Монета, — это вообще не распродажа, а митинг.

— Ну вижу, что митинг. Разрешения от мэрии, конечно, нет?

Ответа не последовало.

— Значит, нет разрешения. Непорядок, господа.

Митингующие стояли молча, готовясь к худшему.

— Так вот, друзья–товарищи… надо бы вас в участок сопроводить, но ладно уж, сделаю по случаю праздничка исключение. А вот фамилии ваши, товарищи демонстранты, придётся записать… говорите, как кого зовут.

— Меня Фортуной кличут, — первым отозвался Фортуна.

— Попрошу без кличек, — погрозил пальцем полицейский.

Фортуна вопросительно посмотрел на Аполлона; тот глубоко вздохнул.

— Ладно, братья. Раз уж за правду боремся, так и говорить будем правду, — произнёс он и сам первый представился участковому: —

— Маргарита Потапенко, — процедила Монета.

— Аркадий Неплюев, — скрепя сердце, признался Фортуна.

— Владлен Первомаевич Мирумир, — сказал Георгий, — если не верите — могу предъявить паспорт.

— B вот что я вам, товарищи, скажу, — закончив записывать фамилии, сказал полицейский, — хотите протестовать — устройте лучше пикет. Приходите на площадь, вставайте подальше друг от друга — и стойте в гордом молчании. Мой вам совет, товарищи.

…Господин из министерства стоял перед двумя учёными — кандидатом наук Леонидом Тороватом и его ассистентом — и пытался донести до них суть пожеланий правительства.

—Господа учёные, министерство обороны выделало грант на создание отечественных процессоров… понимаете? Хороших, совершенно оригинальных отечественных процессоров…

…Леонид Тороват вошёл в свой кабинет и со щлобой бросил папку с документами на стол.

— И что нам делать? Как мы вдвоём разработаем процессор, если эти чиновники даже не могут толком объяснить, что им нужно?

— А если… — нерешительно заговорил ассистент, — помните ту работу для ФСБ?..

— Тот таинственный гаджет?

— Ну да. Что если взять его принципиальную схему и…

— Гриша, да ты гений!

Глава 11

…Заседание суда затянулось. Поначалу казалось, что победа в руках у обвинения; но Маламедов, дав Казакевичу выговориться, предъявил неожиданный козырь.

Он напомнил всем собравшимся, что вот уже месяц, как тот треккер, на котором Точило выложил свою книгу, заблокирован решением суда; следовательно, сайта, формально, не существует, российская юрисдикция на него не распространяется и выкладывать там можно всё что угодно.

Казакевич с этим не согласился. Решение о блокировке принято, сообщил он, но доступ к сайту ещё не закрыт, хотя и должен вскоре закрыться; Точило, несомненно, обо всех этих казусах знал, что говорит о его особенно подлом коварстве.

Свидетелей допрашивали несколько раз; Могильцов и Кипарисов подняли тему связей Юрия с подозрительным оппозиционно настроенным типом, то есть с Артуром Саламатиным; однако про захватывающую предысторию этой связи они, дорожа своей репутацией, умолчали.

Артур, Кира и Виктор, в свою очередь, настаивали на невиновности Точилы и обвиняли Укради–Пиво в корысти и предвзятости. Саламатин обвинил было Могильцова в коррупции и провозгласил его, издателя и Кипарисова одной воровской шайкой, но суд поспешил эту тему замять.

Время от времени свидетелям приходилось также давать интервью репортёрам; особенно много их вилось вокруг Артура, а один из молодчиков с «Ливня» и вовсе снимал всё на камеру, не прерываясь; похоже, руководство канала решило сделать из суда над только что нанявшимся к ним скандальным телеведущим шоу для повышения рейтингов и загребания денег.

Вся эта суета, конечно, работу суда только затрудняла; не единожды Рыжкову и Солодкову приходилось вставать со своих мест и призывать к порядку не в меру ретивых журналистов и общественных наблюдателей.