Миссия доброй воли

– В старину говорили: сядь у горьких вод, наберись терпения, и когда-нибудь увидишь, как труп твоего врага поедают синие черви. Ты, Рирех, этот труп! Если бы не твой предок, я был бы сейчас главой процветающего клана, владыкой богатой планеты... Когда Сеги’вадес приземлился на Таханги’ту, там бушевали пыльные бури, ярились вулканы, но острова и часть северного материка уже были покрыты лесами, были проложены русла рек, засеяны поля, возведены селения... Корабль, на котором ты летишь, уже около этого мира. Взгляни, как он выглядит сейчас!

Шаххаш’пихи исчез с экрана. Эрик увидел бурый шар планеты с линией терминатора; шар поворачивался, приближался, отдельные детали становились крупнее, свет сменяла тьма, в небе днем пылали солнца, алое и золотистое, ночью неслись на фоне звезд разноцветные луны. Между двумя материками, северным и южным, простирался океан с многочисленными островами, но нигде не замечалось даже признаков зелени и жилых поселений. На просторах континентов вздымался под ветром песок, кружились в яростной пляске смерчи, текла огнедышащая лава, и сотни вулканов выбрасывали в атмосферу ядовитый дым. В местах более спокойных виднелись бесконечные песчаные пустыни, дикие горы, рассеченные глубокими каньонами, а кое-где – руины зданий и скелеты гигантских проржавевших механизмов. Такие пейзажи выглядели особенно жалкими и унылыми. Заброшенный мир, символ тщеты затраченных усилий...

– Пыльный Дьявол, – пробормотал Эрик. – Петрович... нет, не он, а тот офицер, коммандер Раков, назвал планету Пыльным Дьяволом... Очень, очень точно!

На экране снова возник Шаххаш’пихи. Вероятно, он тоже разглядывал ландшафты планеты, и это зрелище словно состарило его на тридцать лет. Он провел когтистой лапой по лицу и каркнул:

– Хочешь знать, почему так случилось? Что ж, я расскажу. Мой предок был опозорен, он потерял свои корабли, но дело не только в этом. Сервы не забрали остров, их транспорт ушел, и, значит, сделка не состоялась. Все оборудование было дезактивировано, и больше ни один корабль лоона эо не посещал Таханги’ту. Вместо механизмов у Херир’шауна остался лишь остров с грудой бесполезных камней. Он не смог реконструировать планету, его воины и работники умирали в этом бесплодном мире, деревья засохли без воды, дома и фабрики разрушили бури и занес песок... Теперь, когда миновали столетия, в моем клане Хаш всего шесть сотен пасеша и несколько десятков тэдов, которые ютятся в нищете... Скажи, Рирех, разве я не имею права на мщение? – Шаххаш’пихи сделал многозначительную паузу. – Имею, видят Владыки Пустоты! Ритуал соединяет нас, я не могу тебя убить, но мои слуги, те, кто на Таханги’ту, убьют с удовольствием. Сдерут с тебя кожу, выпустят кишки и будут топтаться в них, глядя, как ты умираешь!

Эрик вздрогнул от ледяного озноба. Сказанное Шаххаш’пихи было вполне в традициях хапторов. Легенда, ставшая реальностью, оборачивалась неприятной стороной. Пусть в миссии знали, что он жив, пусть знал об этом Петр, но где и как его искать?.. Похоже, операция могла затянуться, и если «Гренада» в конце концов разыщет этот мир, спасать консула Эрика Тревельяна будет поздновато. В лучшем случае он может рассчитывать на почетные похороны: салют из бластеров над гробом, вынос тела через адмиральский шлюз и неспешный полет к солнечной фотосфере...

Шаххаш’пихи, ощерив пасть, молча взирал на него с экрана, будто зная, о чем он сейчас размышляет. Молчание затягивалось, и Эрик подумал, что между хапторами и людьми больше сходства, чем обычно считают. Те и другие понимали, что ожидание мук страшнее самой чудовищной казни, что безысходность и беспомощность ужаснее, чем смерть, и что ни один палач не сравнится с пыткой страхом. У каждого своя чаша с ядом, говорил Йездан Сероокий, божественный пророк кни’лина. Но одна из этих чаш была, в той или иной степени, общей для всех гуманоидов: жуткие игры воображения.

– Хочешь жить? – произнес Шаххаш’пи– хи. – Не вижу твоего лица, но знаю: хочешь! Это возможно, Рирех. Слушай меня и делай то, что будет велено. Если получится, мы сложим совсем другую историю: о хапторе Шаххаш’пихи, который спас ашинге Риреха, спрятал на время среди своих верных слуг. Почему спрятал? Рррхх... это легко придумать. Кто-то на Риреха покушался... может, Хочара, а может, Хшак... Убили бы Риреха, но Шаххаш’пихи спрятал его, пока велось дознание. Мудрый Шаххаш’пихи, ловкий Шаххаш’пихи! Верный хранитель жизни ашинге! А за эту услугу я прошу немногое.

Хаптор повернул голову, и Эрик догадался, что он осматривает зал, глядит на резную мебель, хрустальные светильники, голубоватую обивку стен и свод, подобный ясным небесам. Затем Шаххаш’пихи продолжил: