Миссия доктора Гундлаха

Свободных мест не оказалось. В конце концов багаж Гундлаха приняли в камеру хранения, а его фамилию внесли в список ожидающих. Перед двухэтажным зданием Национального дворца он испытал неподдельный страх. Одно несомненно — со своей просьбой он должен обратиться к лицу высокопоставленному, облеченному настоящей властью, иначе все теряет смысл, конца не будет всяким формальностям, проверкам и перепроверкам. Но до обеда ему не удалось встретиться ни с одним из членов Революционного совета. Добиться приема у министра внутренних дел Томаса Борхе, повидаться с которым ему рекомендовал вчера Пинеро, тоже не удалось: секретарь объяснил, что Борхе еще не приехал. Но Гундлах почувствовал и другое: к нему присматриваются, ему не очень доверяют. Почему? Потому что он из Западной Европы? Или есть уже куда более веские причины?

У него трижды потребовали предъявить паспорт. К обеду силы были на исходе. И в этот момент Гундлаху сказали, что его может принять шеф полиции Манагуа Энрике Шмидт. До победы сандинистов он был их представителем в Бонне. Гундлаху он запомнился из-за своей немецкой фамилии.

Шеф полиции, перед которым предстал Гундлах, внешне выглядел лет на сорок, вид у него был сугубо гражданский — лицо открытое, густые вьющиеся волосы, широкие, закрывающие уголки рта усы.

— Итак, вас прислала синьора Ортега.— Энрике Шмидт листал паспорт Гундлаха.— А почему не прилетела она сама? Ведь только вчера вы оба были здесь...

— Она находится в южном пограничном районе у Рио Гоаскоран. Послать ее сюда вторично сочли нецелесообразным, лицо синьоры Ортеги слишком примелькалось. В Тегусе контроль ужесточился. Скоро этот путь для нас отпадет окончательно.

— Как это вам удалось проскользнуть!.. Итак, пожалуйста, суть вашего дела.

— Синьор Шмидт, фронт Освобождения успешно продвигался вперед в Ла Уньоне, а теперь движение почти застопорилось. Атака порта не удалась. Положение повстанцев в Ла Уньоне тревожное, не хватает буквально всего — от бинтов и пенициллина до базук и боеприпасов для пехотного оружия, девятимиллиметровых «парабеллумов» и «нато» калибра семь и шестьдесят две сотых.

— Разбираетесь в оружии?

— Был когда-то солдатом.

Шмидт внимательно посмотрел на него:

— Даже если бы мы смогли помочь... Как вы представляете себе доставку оружия?

— Ночью, морем. С этим я как-нибудь справлюсь.

— Так вы еще и моряк?

— Необязательно быть моряком, чтобы провести шхуну по заливу Фонсека.

— Ночью — обязательно!

Гундлах ничего не ответил, он был настороже. Здесь наверняка есть люди, которые горят желанием помочь сальвадорским партизанам. Но пусть идея дать ему человека, хорошо знающего все подводные течения в заливе, придет в голову начальнику полиции. Однако тот молчал, и лицо его ровным счетом ничего не выражало. Наступила пауза; собеседники словно изучали друг друга. Дело, конечно, рискованное, попахивает международным конфликтом... У Гундлаха сложилось такое впечатление, что Шмидт никак не разберется, кто сидит перед ним; но точно так же и он не догадывался, о чем сейчас думал Шмидт.

Несколько погодя Шмидт негромко проговорил:

— Как вам известно, в Сан-Сальвадоре сейчас спят и видят появление такого транспорта с оружием. Позавчера ночью там будто бы высадились сто наших добровольцев, и половина из них погибла в первой же стычке, причем у всех найдены никарагуанские или кубинские документы. Ни трупы, ни оружие, ни документы печати предъявлены не были, не говоря уже о пленных. Единственным вещественным доказательством на пресс-конференции была поперечная доска с одной из этих мифических десантных лодок. Дерево, из которого она сделана, якобы в Сальвадоре не произрастает... Что же удивляться: вещественных доказательств нет и не могло быть — подобного рода помощь нами Сальвадору не оказывается.

— Я уважаю вашу официальную точку зрения. Но курс можно проложить через территориальные воды Гондураса, так что ваша страна останется незапятнанной.

Шеф полиции предостерегающе поднял руку.

— Нет, мы не станем вмешиваться, хотя совершенно очевидно, на чьей стороне наши симпатии. Против нас самих постоянно предпринимаются вылазки из Гондураса... Страна, в которой более половины населения недоедает, где дети мрут как мухи из-за отсутствия медицинской помощи, где столько людей живет в жилищах, недостойных так называться,— наша страна — обязана прежде всего создать нормальные условия для жизни. Мы не имеем права пускаться на авантюры.

— Но как же ваша солидарность?

— Мы добились освобождения собственными силами. При настоящем положении вещей от нас может исходить только моральная поддержка. Сегодня кое-кто утверждает, будто за восстанием в Сальвадоре стоят Куба и Никарагуа... Мы вынуждены считаться с подобными обвинениями. Но дело даже не в этом. Сомнительно, чтобы оружие, доставленное всего на нескольких катерах, существенно помогло фронту, в один американский транспортный самолет поместится больше — они тут же поставят оружие хунте!