Миссия Икара

– Что заставило вас приехать сюда? – спросил офицер МОССАДа.

– Безрассудство! – ответил Бен-Ами. – Один из наших людей в Вашингтоне связался с нами спустя час, как вы покинули Хеврон. Его информация касается американца. Конгрессмена, ни больше ни меньше. Он здесь. Внедрился в ряды террористов, действует под прикрытием… Можете себе представить?

– Если это не деза, – произнес водитель, сжимая руль, – то все слухи о некомпетентности американских спецслужб, что мне доводилось слышать, истинная правда. Ведь если его схватят, разразится грандиозный скандал. Едва ли американцы пойдут на такой риск…

– Уже пошли. Он здесь.

– Где конкретно?

– Этой информацией мы пока не располагаем.

– А какое отношение к нему имеем мы? – спросил Иаков. – Какой-то придурок, пусть и американец. Кто он такой?

– Большая шишка, коллега, как ни жаль вас разочаровывать, – отозвался Бен-Ами. – И мы обязаны оказать ему необходимую помощь.

– С чего это? – Иаков покачал головой. – Хотелось бы знать почему.

– А потому, что Вашингтон, во-первых, понимает, какому риску он себя подвергает, во-вторых, отдает себе отчет о катастрофических последствиях этой акции в случае его провала. Поэтому и отгородился от него. Конгрессмен действует сам по себе. И если его заграбастают, к правительству он обратиться не сможет, поскольку его не признают, то есть не вправе признать. Он здесь в качестве частного лица.

– Не совсем, – сказал Иаков. – Если американцы не в состоянии помочь ему, почему это должны делать мы?

– Потому что ему никогда не позволили бы сюда приехать, не будь кто-то наверху уверен в том, что он способен на экстраординарные действия.

– Но все-таки почему этим должны заниматься мы? У нас своей работы хватает. Каким образом выбор пал на нас?

– Вероятно, мы можем сделать то, на что не способны другие.

– Но ведь это сулит большие неприятности! Я бы даже сказал, политическую катастрофу! – воскликнул водитель. – Вашингтон заваривает кашу, а расхлебывать ее оставляет нам. О чем думает проарабское лобби в Госдепе США? Вы только представьте! Он терпит поражение, мы оказываемся неспособными вытащить его, и вот, пожалуйста, во всем виноваты евреи. Еще одного Христа распяли, условно говоря.

– Позвольте! – прервал его Бен-Ами. – Вашингтон не сваливает это дело на нас, поскольку ни одной живой душе неизвестно, что мы в курсе. Мы не засветимся даже в том случае, если наши усилия увенчаются успехом. Мы всего-навсего предоставляем кое-какие услуги, когда в этом возникает необходимость.

– Вы так и не ответили мне! – Иаков начал терять терпение. – Почему именно мы?

– Объяснил как нельзя лучше. Только вы, молодой человек, не слушали меня, ваша голова, похоже, забита не тем. Я сказал, мы делаем то, что делаем, потому что способны кое-что сделать. Хотя гарантий не даем. Не забывайте о двухстах тридцати шести несчастных, которых держат в заложниках. Уж их-то страдания должны быть вам понятны, ибо наш народ страдал, как ни один другой! Среди заложников ваш отец, человек, представляющий для Израиля немалую ценность. Если у этого конгрессмена есть какой-либо шанс освободить заложников, мы просто обязаны сделать все от нас зависящее, чтобы помочь ему, независимо от того, увенчаются наши действия успехом или нет. Для начала мы должны найти его.

– Да кто он такой, в конце концов? – спросил водитель. – Американцы, они что, держат в тайне его имя и фамилию?

– Да нет, отчего же! Его фамилия Кендрик… – Автомобиль резко дернулся, Бен-Ами оборвал фразу на полуслове. Реакция моссадовца оказалась настолько бурной, что машина едва не развернулась поперек дороги.

– Эван Кендрик? – переспросил он.

Справившись с потрясением, он взял себя в руки. Машина пошла ровнее, однако у него в глазах по-прежнему плескалось изумление.

– Да, – сказал Бен-Ами.

– С ума сойти! «Группа Кендрика»…

– Что еще за группа? – Иаков бросил на моссадовца удивленный взгляд.

– Фирма, которую он в свое время открыл здесь.

– Его досье вышлют из Вашингтона сегодня вечером, – добавил Бен-Ами. – У нас оно будет утром.

– Вам оно ни к чему, – заметил моссадовец. – Кстати сказать, у нас имеется досье на него, столь же внушительное, как и Моисеевы скрижали. И еще есть Эммануил Вайнграсс. Хотя было бы лучше, если б мы его не знали.

– Я не улавливаю связи…

– Не сейчас, Бен-Ами. На установление связи уйдет несколько часов и немереное количество вина. Вот такой этот Вайнграсс!

– А если короче?

– Короче не значит яснее. Определенно могу сказать одно: если Кендрик здесь, значит, его возвращение имеет непосредственное отношение к событиям четырехлетней давности – взрыву, унесшему жизни более чем семидесяти мужчин, женщин, детей. Все они были как бы его семьей. Надо знать Кендрика, чтобы понять это.

– Вы знакомы с ним? – Бен-Ами подался вперед. – Вы в самом деле знаете его?

– Не скажу, что очень хорошо, но достаточно, чтобы его понимать. Тот, кто знает Кендрика лучше чем кто бы то ни было, – это Эммануил Вайнграсс, питающий к нему отцовские чувства, собутыльник, исповедник, советчик, гений, лучший друг.